Светлое время ночи

Порт Белая Омела был вообще мало похож на порт. В нем имелся один-единственный причал для небольших торговых судов, да пара заякоренных понтонов из пустых бочек. Последние – чтоб было к чему пристать лодкам местной рыбачьей гильдии, если вдруг в то же время к причалу подойдет так называемый «круглый» терский зерновоз или катамаран аспадских пиратов, которых называют «торговцами» разве только из дипломатических соображений. В остальном же – извольте пользоваться шлюпками да барками, милостивые гиазиры!

И – ни одного человека.

Лараф знал, что так и будет. Ведь Белая Омела принадлежит барону Вэль-Вире и потому ожидать ликующих толп не следует. И все-таки…

Где же подлые предатели местной отчизны, бегущие к варанцам на поклон ради тридцати авриков? Где засады? Где вообще враги? Где хрестоматийные старики, женщины и дети, которых можно попеременно то убивать и насиловать, то миловать и кормить вкусной солдатской кашей?

– Мне кажется, с корабля возможно снять не более шести «молний», – сказал Йор, окончив свои мысленные эксперименты.

– Шести? Да нам и трех хватило бы за глаза! – обрадовался Лараф.

По сердцу была ему идея утереть нос всезнающей баронессе Зверде и ее грубияну-мужу. Показать им, недалеким, чего он на самом деле стоит как полководец и, – Лараф улыбнулся, мысленно поглаживая свою подругу, – как маг.

3

К утру следующего дня Эгин добрался до Гинсавера. Выходило так, что кроме опостылевшего замка барона Вэль-Виры идти ему больше некуда. От одной мысли о Маш-Магарте и его хозяевах Эгина теперь бросало в дрожь.

«Зверда была права, – борясь с дремой, рассуждал Эгин. – Люди должны любить людей… А ведь я едва не убил ее! Едва не убил…»

Эгин не спал двое суток, что плохо сказалось на его наблюдательности. Его, например, не смутил тот факт, что до самого Гинсавера он не встретил буквально ни одного человека.

Когда Эгин приблизился к замку вплотную, он увидел, что главные его ворота, которые в Гинсавере гордо звались Орлиными, поскольку надвратную арку венчал барельеф с целым орлиным выводком, не просто закрыты, а замурованы. Кладка была совсем свежей. Кое-где раствор еще не успел полностью затвердеть и поменять цвет на более светлый.

Эгин потянул за бечеву надвратного колокола, но не услышал звона. Колокола тоже теперь не было, от него осталось одно массивное медное кольцо на веревке.

И только тогда Эгин сообразил, что замок готовится к скорой осаде. Война, о которой так много говорили на Фальме в последнюю неделю, уже началась.

Затем он долго звал хозяев, расхаживая под стеной. Защитники Гинсавера не узнавали его. Большая часть войска в такую рань еще спала, стены отрядили караулить немногочисленных наемников (чтобы отрабатывали на всю катушку) и самых зеленых новобранцев. Не мудрено, что те не знали даже кто такой Адагар.

Потом, на счастье Эгина, на надвратную стену занесло одного из стряпчих Вэль-Виры, прислуживавшего за столом во время той аудиенции, на которой барон Гинсавер заваливал мозги Эгина всякой чушью.

– А-а, это же этот… как его… учитель… по-варански говорить учит… лекаря нашего приятель… – заключил стряпчий, щуря сонные глаза.

Эгин кротко кивнул. Он кивнул бы, даже если б его опознали как золотаря баронов Семельвенк, так он продрог и оголодал за время своего путешествия к Золотому Ножу и обратно.

Со стены ему спустили плетеную люльку. Каурый в люльку никак не помещался и потому его пришлось бросить внизу, на поживу подходящему врагу. Впрочем, Эгин тешил себя надеждой улизнуть из замка прежде, чем его стены облепит паутина осадных лестниц.

4

Флигель, в котором располагались комнаты Адагара и его собственные комнаты, был превращен в казарму. В воздухе стоял плотный алкогольный дух. Всюду храпели, сопели, ворочались.

Под дверями в комнату Эгина лежал, подстелив под себя тулуп, немолодой инвалид-ополченец с культей вместо левой руки. Он тихо варнакал во сне, нежно причмокивая губами. По его лицу деловито скакала проснувшаяся первой блоха.

Осторожно перешагнув через спящего, Эгин отворил дверь.

К счастью, никто не покусился ни на его комнату, ни на имущество. Видимо, в преддверии осады даже самым завзятым мародерам было не до того.

Он беспорядочно набил дорожную сумку своими вещами, не позабыв даже краюху хлеба каменной черствости, недоеденную им как-то за ужином. Надел доспехи из кожи шардевкатрана и сменил рубаху.

Собравшись, он выглянул в окно. На стенах замка не наблюдалось особого оживления, что его сильно обнадежило.

«Значит, время еще есть».

Эгин решил осмотреть напоследок комнаты покойного Адагара. Совсем не магические книги хотелось ему увидеть. Он собирался взглянуть на глиняного человека. И таким образом как-то скруглить для себя всю эту гнусную историю с наихудшим из возможных концов, который можно было кратко суммировать формулой «ни Лагхи, ни Зверды, ни Овель».

Он вспомнил нужную дверь и, вовремя освежив в памяти навыки мага-домушника, коими снабжал своих питомцев в чине аррума Свод Равновесия, отпер дверь, взломав охранительное заклинание похотливого мага.