Светлое время ночи

Этот разговор велся на варанском языке, чтобы не понимали проводники. Последний привал, который они сделали под боком матерого валуна, надежно защищающего от сырого восточного ветра, подходил к концу. Впереди их ожидала встреча с Гинсавером, набитым сонными соотечественниками, огнетворительным зельем и непознанными кознями, которые – кто знает? – уготовлены им «Семью Стопами Ледовоокого».

Эгин и Лагха находились на одной из так называемых «заветных» троп, по которой они передвигались в сопровождении четырех отменных следопытов из Маш-Магарта. Тропы как таковой, собственно, не было. Но следопыты знали все деревья, овражки, всхолмья, поляны, ручейки, болотца, валуны и кочки этого леса буквально наперечет.

Изломанная, замысловатая последовательность деревьев, пней и валунов, отстоящих друг от друга на двадцать-пятьдесят шагов, и составляла «заветную» тропу. Такими тропами был оплетен весь Фальм, они позволяли перемещаться из пункта в пункт скрытно, избегая обычных проезжих дорог.

Следопыты и пластуны всех баронов Фальмских знали «заветные» тропы, это знание и было их службой, честью, жизнью. Потому что в случае большого вторжения – а харренская угроза висела над полуостровом постоянно – именно «заветные» тропы должны были сделать баронское возмездие неуловимым и беспощадным, а неприятельские тылы – проницаемыми и беззащитными.

И если на варанских гонцов между Белой Омелой и Гинсавером не было еще совершено ни одного нападения, если тракт пока оставался свободен от волчьих ям и засек, так за это армия должна была благодарить сторожевые плеяды офицеров Свода, которых пластуны Вэль-Виры пока еще побаивались, как и всего неведомого. Уж больно ловко заморские гости справились с замком хозяина!

Однако Эгин был уверен, что стоит варанской экспедиции завязнуть на Фальме хотя бы на пару недель – не важно, в союзе ли с баронами Маш-Магарт, или наедине со своей спесью – и армия начнет таять, как дым, как отражение луны в сахарном сиропе.

Лагха и Эгин уже третий час наблюдали, как ловко ведут их проводники. Вот непролазный бурелом, где, казалось бы, не проскочит и косуля. Как вдруг за раскидистым корневищем поваленного дуба открывается неприметная дыра лаза. Два коротких колокола на четвереньках – и ты уже где-то по ту сторону завала, на пологом скате холма, под которым бьют теплые ключи.

Напился – и пошел дальше, по колено в незамерзающем теплом болоте. Шаг влево-вправо – трясина. Зато ценой четверти часа неприятных ощущений (Эгин то и дело произносил формулу Легкости – если уж в трясину, так чтоб не всем весом) удается спрямить дорогу часа на полтора.

– Хозяин Эгин, хозяин Лагха, дальше вам лучше молчать, – сказал им старший из проводников, который по возрасту был, однако, совсем еще молоденьким пареньком. – До Гинсавера близко совсем, и пятнадцати сотен двойных шагов не будет.

– Хорошо, – кивнул ему Лагха. – Эгин, для меня было честью знать вас. У Свода по-прежнему крепкие зубы, не напороться бы. Попрощаемся, потом может не представиться такой возможности.

– Я многое узнал благодаря вам. Прощайте, Лагха.

– Если повезет встретиться – расскажете, что же вы такое разузнали благодаря мне. Может, я и сам не знаю? А теперь – прощайте, Эгин.

Они поднялись и пошли.

В это же самое время дружина баронов Маш-Магарт с варанскими «огневержцами» в воловьих упряжках миновала восьмой верстовой камень. Еще до рассвета замок Гинсавер должен был оказаться в пределах досягаемости их зажигательных ядер.

Небольшая дружина барона Вэль-Виры тем временем выходила к замку с севера по другой «заветной» тропе. Пренебрегая столь неблагородным способом перемещения, бесшумно скользя по нижним ярусам ветвей, к замку приближались три дюжины сергамен. Тварюги находились в пути уже неделю – не зная ни скорбей, ни страха, ни усталости.

2

Лагха, лишенный в своем глиняном теле способностей к сверхчувствованию, до последнего момента так и не смог обнаружить сторожевой секрет.

И только когда раздался громкий треск, когда перед ним выросли темные силуэты, а в грудь и спину уперлись клинки, он понял, что боевое охранение Гинсавера устроено вполне грамотно. И даже испытал тайное чувство гордости за варанскую боевую выучку.

– Кто идет? – голос был молодой, совсем еще петуший.

– А ты как думаешь? – осведомился Лагха. Он сделал все, чтобы его вопрос-ответ прозвучал уверенно, но не развязно.

Чувство гордости, не успев расцвести, быстро завяло. По правилам у него должны были спросить не «кто идет?», а «назови пароль!»

«Они что – загребли на Фальм рекрутов с поздних циклов обучения? Ну чума, ну дошел Варан до ручки!»

– Погодите-ка, эрм-саванн… – это был другой голос, озадаченный и даже, пожалуй, испуганный. Лагха сразу же сообразил – чей.