Светлогорск forever

– Рассуди, отче! – сказал мужчина средних лет с длинными волосами. – Судит совесть меня. Дитя своё возлюбил я более, нежели соседа, которого вижу раз в месяц. Безумие моё не даёт мне покоя.

– О брате! – ответил профессор, усердно работающий над языком светлогорцев. – Нет греха тебе в деле сем. Естество человеческое требует любить родичей более, нежели соседей.

Абориген посмотрел на Ласточкина округлившимися глазами.

– Но разве так научает Закон Божий? – спросил он.

– Религия и общественная жизнь есть две разные области, не могущие смешиваться, – начал объяснение Ласточкин, постепенно переходя на родной язык. – В демократическом обществе человек имеет право сам распоряжаться своими симпатиями и антипатиями. Право твоё дело, брате, и твоя совесть советует дурное. Не безумен ум твой, а рационалистичен. За что тебе любить соседа, которого ты не знаешь? Люби лучше тех, кто любит тебя…

Ласточкин говорил и говорил, прямо как у себя в аудитории. Абориген бросал на профессора короткие взгляды и напряжённо думал.

– Благодарю тебя, владыка! – сказал он наконец. – Ты просветил меня светом истины!

Ласточкин встал и три раза поцеловался с новопросвещённым, как требовал местный обряд приветствия и прощания.

С каждым днём ему всё меньше и меньше хотелось вернуться на родину. «Судьи могут судить друг друга» – этот пункт профессор уже давно дописал в список о политическом устройстве. «Я дослужусь до Верховного Судьи, – думал он, – буду посвящён во все тайны относительно географии и других государств, которые, вне всякого сомнения, есть на этой Земле. А потом засужу остальных Верховных Судей, понижу их до первого-второго рангов. И стану единоличным правителем Светлогорска!» (На данный момент в городе было четыре Верховных Судьи.)

Полдня русский профессор провёл в блаженных мечтах о власти над чужим миром, который изучил ещё не очень хорошо, а под вечер появился ещё один посетитель, несудейский.

5

В Светлогорске многое было шиворот-навыворот. Судейский сан мог принять каждый, но тех, кто не принимал его по каким-то соображениям, сами судьи уважали больше, чем себе подобных. Поэтому определение «несудейский» само по себе являлось титулом, а не социальным клеймом. Все пять статусов (от Верховного Судьи до несудейского) находились в каком-то странном взаимоотношении между собой и были доступны для обоих полов. Одним из нынешних Верховных Судей была женщина. Самым смешным было то, что все дети автоматически попадали в разряд несудейских, а потому пользовались уважением со стороны взрослых. Нередко случалось, что родители спрашивали совета у собственных отпрысков.

Нынешний посетитель был молодым человеком с задумчивым серьёзным лицом. Он был влюблён в двух девушек одновременно и никак не мог сделать выбор.

– Дорогой брате! – стал объяснять Ласточкин. – Ты говоришь, они будут хранить тебе верность вплоть до той поры, пока ты не сделаешь выбор между ними. Это очень гуманно с их стороны! В этом ключ к решению твоей проблемы! Поживи сначала с одной, потом с другой. Надо непременно проверить сексуальную совместимость и совместимость характеров, иначе брак будет ненадёжный. А если обе не подойдут, можно продолжить поиск!

Надо сказать, что сам профессор продолжал поиск около двадцати лет, главным образом среди своих студенток, а потом стал аскетом и остался холостым.

Несудейский очень странно отреагировал на его слова. Он вскочил со стула и отпрянул к стене, с ужасом глядя на профессора. («Немного нервный», – подумал учёный.) Затем взял себя в руки, присел на краешек стула и задал свой следующий вопрос.

– Жить сразу с обеими? Конечно, можно! – воскликнул профессор, забывая, где он находится. – Это называется «шведская семья». В странах победившего гуманизма скоро начнут регистрировать такие браки! Некоторые люди от рождения устроены не так, как все. Иногда женская душа вселяется в мужское тело, иногда – наоборот… Иногда мужчина может жить только с мужчиной… Эти вещи – в самой человеческой природе. Их не надо стыдиться. Надо бороться за свои права, если ты родился в консервативном обществе…

«Благодарю тебя, брате, от всей души благодарю тебя! Я понял всё!» – восклицал легко возбудимый молодой человек, когда Ласточкин закончил свою лекцию. Профессор был счастлив. Он научил объективному взгляду на мир уже двух людей. Он выполнял для них роль мессии и пророка. Что может быть приятнее, чем просвещать людей, сидящих во тьме, светом истины развитого гуманистического мира?

На двери его кабинета висела табличка «Искуситель». Ласточкин думал, что название этой должности происходит от слова «искусство».

Вечером в профессоре снова проснулся патриот – он затосковал по родине. Вспомнил, что собирался связаться с оккультистами, выработать техники в соответствии с движением энергий в этом мире, вернуться хотя бы на время домой. Ночью он отвратительно спал. А утром к нему пришла посетительница – судья второго ранга.

6