Светлы их надежды

— Я, пожалуй, пойду в дом, — сказала Фейт, глядя на темнеющий горизонт.

Ее волосы начали распадаться из-за того, что развязалась лента. Фейт вскинула руки, и узелок на бретельке топа развязался. Но Фейт была так напугана приближающейся грозой, что даже не заметила этого. Только когда топ начал соскальзывать, она испуганно прикрыла руками грудь. Поскольку бретельки запутались в волосах, у нее теперь не было никакой возможности исправить положение. Было очевидно по выражению его лица, что Нэш все заметил.

— Аплодисменты твоей скромности, Фейт, но, по-моему, в этом нет необходимости, — сказал он сухо. — Женщины принимают солнечные ванны, не надевая верхнюю часть купальника, и теперь редко кого удивишь с не обнаженными грудями. И, кроме того… — Он осекся, но Фейт поняла, что он собирался сказать.

Нэш хотел напомнить ей, что он теперь не чужой и имеет право смотреть на нее.

Он оказался сзади нее, коснувшись рукой ее плеча.

— Не двигайся, я завяжу.

Это было вполне невинное предложение и вполне невинное действие — он просто завязывал две тесемочки, и все.

Но когда Нэш завязывал бретельки, его пальцы касались ее обнаженной кожи, посылая чувственные импульсы, которые слишком сильно действовали на Фейт. Она не могла контролировать сумасшедший ритм своего сердца, вызванный смесью страха и боли. Все ее ощущения были обострены, усиленные страхом перед угрожающими раскатами еще далекой грозы.

Что, если Нэш сейчас наклонится и поцелует ее в плечо, а потом повернет ее к себе лицом? Фейт почувствовала, как набухают соски и где-то в глубине тела зарождается горячее желание.

Если бы между ними все было иначе, она сама повернулась бы к нему, дразняще улыбнулась, приглашая поцеловать, коснуться ее, заняться с ней любовью…

Почему она думает об этом? Неужели замечание миссис Дженсон подействовало на нее больше, чем она решила поначалу? Неужели это бросило ей вызов как женщине и она должна что-то доказывать?

— Готово…

— Спасибо, — сказала она отрывисто.

Все тело Фейт болело от напряжения. Почему Нэш не убирает руки с ее плеча? Она чувствовала его дыхание на своей коже, такое теплое, такое близкое, как будто он касался ее легчайшими поцелуями. Фейт заставила себя вспомнить о реальности. Если ей что-то и нужно было доказывать, то только то, что ее юношеские чувства больше не имеют над ней власти.

Тяжелая тишина сада была такой гнетущей, что даже птицы затихли.

— Ты уже сказала Ферндауну?

Заговорив, Нэш отпустил ее, и она машинально повернулась к нему.

— Если ты имеешь в виду, сказала ли я ему, что… что мы поженились… — ответила она. — Нет, я ему не сказала…

— Фейт… — начал Нэш, но замолчал, потому что гулкий, громкий раскат грома заставил ее содрогнуться. — Лучше пойти в дом. Будем надеяться, гроза обойдет нас стороной, — сказал он, и они поспешили уйти из сада. — Мой адвокат приедет попозже. В противном случае… — Внезапно его рот искривился в странной усмешке.

В противном случае — что? — спросил себя Нэш презрительно. В противном случае он останется с ней, защитит ее… позаботится, чтобы ей не было страшно…

Фейт подняла руку, чтобы открыть дверь, луч света упал на бриллиант кольца, который тут же засверкал. Нэш заказал его у «Тиффани». Он соврал, когда объявил, что эти два кольца продавались вместе.

Оказавшись в доме, Фейт почувствовала облегчение. Теперь она уже не слышала грозных ударов грома. Слава богу, гроза была еще далеко.

Фейт нервно вскочила со стула, услышав близкий раскат. Было десять часов вечера, и она сидела в своей комнате, смотрела телевизор, скорее пыталась смотреть, чтобы отвлечься от мыслей о том, что творится снаружи. Прогноз свидетельствовал: гроза обойдет «Хаттон», но грохот, который не заглушал даже телевизор, говорил об обратном.

Нэш пригласил своего адвоката на обед. Они позвали и ее поехать с ними, но она, естественно, отказалась. Фейт заметила любопытство в глазах мужчины, когда Нэш представил ее, как свою жену. Нэш рассказал, что адвокат был поверенным при составлении завещания Филиппа, и тогда, конечно, он знал о воле Филиппа, перед которым она была в неоплатном долгу.

Еще один раскат сотряс дом. Фейт бросилась к окну и раздвинула занавески. Из-за грозы стало почти темно, и пока она беспокойно вглядывалась в дорогу, небо пронзила разветвленная страшная молния.

Гроза далеко, и ей нечего бояться. Молния минует дом. Но Фейт хотелось, чтобы все это поскорее прошло.

Она попала в страшную грозу ребенком, этим и объясняла свою фобию — боязнь грома. Желание бежать, прятаться, — нелогично, жестко сказала она себе, нехотя отойдя от окна и возвращаясь к стулу.

Если включить погромче телевизор, то она даже не услышит грома. Эта страшная гроза пройдет мимо… Но через полчаса Фейт уже поняла, что она не пройдет мимо и движется прямо на их дом.

— Прошу прощения, — извинился Нэш, — мне нужно идти. Фейт боится грозы, а эта, несмотря на прогноз, кажется, слишком близко.

Через несколько минут, расплатившись по счету, Нэш сел в машину и погнал в «Хаттон». Он включил радио и услышал, что гроза изменила направление и становится все свирепее.