Светлые аллеи (сборник)

Историю эту прямо неохота рассказывать. Тем более повествователь из меня никудышный. Но я постараюсь без мата, усложню, так сказать, себе творческую задачу. И сжато постараюсь, без пейзажей и натюрмортов. В общем постараюсь. История эта о любви, которую погубил аппетит, о коварстве и обмане, и хеппи-энде, который так и не состоялся.

Буранной зимой в наш рабочий посёлок вернулся из мест заключения Серёга Леонов. Он часто так уже возвращался, раза четыре. И числился по милицейскому ведомству, как дерзкий рецидивист, не вставший на путь обыкновенной скучной жизни. А парень так неплохой, хотя тюрьма и наложила гадкий отпечаток на его чистую душу. И садился-то он всегда как-то несуразно и глупо. То, будучи в гостях, у хозяев женскую шубу унесёт, то начнёт из своего незарегистрированного верного друга — обреза на улице по пустым бутылкам стрелять. И всё это, конечно, по пьяной лавочке. Позволю себе экстравагантный каламбурчик — по пьяной лавочке сел на скамью подсудимых. Это всё про Серёгу.

Так вот, «откинулся» Серёга и стал жить у старушки-мамы, радуя эту маму своей опорой на старости лет. Ну и начал, естественно, сразу пить водку. Ослабить чтобы узел на душе. А потом, когда мама перестала радоваться и его выгнала, передислоцировался к своему самому-самому другу Васе Запромётову, бывшим тем самым сапогом, который создавал Серёге пару.

А на клубной новогодней ёлке Вася познакомил его со своей одноклассницей Любой. Бывшей, конечно, одноклассницей. Люба жила неподалёку, имела дом и хозяйство в лице пяти курей и сторожевой собаки. Одинокая женщина. И Серёга одинокий. И вот эти два одиночества слились в одно. А Серёга четыре года тосковал без женщины, довольствуясь неизвестно кем, и поэтому ночью показал себя с очень хорошей стороны. Буквально рвал и метал. Люба даже устала от его впрыскиваний.

Вот так они познакомились, утром похмелились и Люба повела его к себе домой, чтобы жить с ним незарегистрированной жизнью.

— Проходи, — сказала она Серёге, — Знакомься это Тобик.

Тобик был здоровенным таким кобелём и сидел на железной цепи.

— Тубик? — не расслышал Серёга.

— Тобик, — повторила Люба и приказала, — Тобик, дай лапу!

Серёга представившись, поздоровался с собакой, и она ему сразу как-то приглянулась. И он долго её гладил и даже щупал бока.

— Тобик, говоришь, — трепал он кобеля за шерстяную шею и счастливо смеялся. Хотя ничего смешного или счастливого не было.

Днём он ещё несколько раз выходил на двор и по дороге в уборную и оттуда останавливался у собачьей будки и с этим Тобиком чуть ли не целовался. Такая сильная привязанность к животному миру.

— Ты что, собак любишь? — даже спросила Люба.

— Да я их обожаю, — с непонятной радостью сказал Серёга, посадил Любу к себе на колени и опять полез в её женские места.

И вот зажили они счастливо, но не сказать чтобы долго. Потому что праздники через день кончились и в понедельник Люба ушла к себе в литейный цех на работу. А к Серёге зашёл погостить Вася. Поздравить с началом серьёзной благоустроенной жизни.

Они умяли на ура принесённую бутылку и вышли покурить во двор. Долго глядели на Тобика.

— Ну как? — спросил довольный Серёга.

— Хороша — признался Вася.

И дело кончилось тем, что они по своей зековской привычке «заколбасили», то есть съели вслед за бутылкой и Тобика. Я специально это место без подробностей, потому что неприятно. Хотя в доме еще оставались тарелка «оливье» и винегрет, они съели собаку. Такой вот неожиданный кулинарный поворот событий. Вместо Тобика стало 20 килограммов питательного легкоусвояемого мяса. Ну всё-то они, конечно, не съели, часть унёс на хранение Вася, часть продали по соседям под видом колхозной баранины.

Люба пришла уже в потёмках.

— А Тобик где? — удивилась она.

— Да понимаешь, — честно объяснил Серёга, — спустил его с цепи, чтобы погулял. А он через забор перемахнул и на улицу ускакал, — и успокоил — Да не переживай! Нагуляется и придёт.

Хотя забор был два метра, Люба почему-то поверила.

А утречком, когда рассвело, она в окрестностях уборной увидела капельку крови. Всего одну. Серёга с Васей, как и всякие уважающие себя преступники, оставили улику. Если бы не оставлялись улики, жизнь была бы намного скучнее из-за отсутствия детективов и интересных фильмов про следователей. Вот они и оставили. Люба разворошила накиданный снег и увидела под ним ещё больше крови. И такая знакомая шерсть… Она безусловно всё поняла, тем более на ужин было отбивное из бараньих косточек. Она ела Тобика! Люба тяжело задышала и решительно пошла к дому. И через 10 минут Серёги в доме уже не было.

Я неоднократно пытался перенести её монолог на бумагу, но как-то не получилось. Слишком нецензурно насыщенно. А если другими словами, то теряется вся прелесть и дыхание. Пусть каждый представит сам, что она говорила.