Светлые крылья для темного стража

По дороге Ирка от нечего делать разглядывала людей. Даже сделала мимолетную, несколько искусственную попытку слегка влюбиться в одного юношу. Юноша – гибкий, длинноволосый, похожий на эльфа – сидел на бортике подземного перехода и что-то читал. Лицо у него было мыслящее и тонкое, чем-то похожее на лицо Мефа, только еще приятнее, без буслаевского солдафонства и его снисходительной крутизны. Ирка уже размечталась, но случайно взглянула на то, что было у эльфа в руках, и иллюзия осыпалась прахом. Эльф изучал желтую газетенку из тех, что носят по поездам и электричкам.

«Нет, все! Хватит тупить! Я явно перегрелась! Пора чем-то заняться. Ни от чего человек не взрывается так быстро, как от собственной пустоты», – напомнила себе Ирка.

Антигон тащился следом и что-то монотонно бубнил. В его бормотании угадывалась часто повторяющаяся тема некой красотуси подзаборной, которой надо голову отвинтить. Ирка догадывалась, о какой красотусе речь. В маршрутке некая пыхтящая дама взгромоздила сумку прямо кикимору на ласты и долго не понимала, почему так громко орет этот сизый, гневный ребенок с глазами сердитого старца. Когда же сообразила – стала совать Антигону в рот мятую конфету.

– А ты не используй морок младенца! – посоветовала Антигону Ирка.

– Совсем тупая, да? А какой мне морок использовать? Карлика? Лилипута? Песика? Все уже перебрал! – закудахтал Антигон, подскакивая от злости.

Валькирия-одиночка отвернулась. Кикимор давно не получал трепки и был морально разболтан. Что с него взять?

Вот и подъезд, знакомый Ирке с детства. Сколько раз она терпеливо сидела рядом на коляске, слушая, как Бабаня встревоженной курицей носится по двору, призывая «настоящих мужчин», чтобы «настоящие мужчины» подняли коляску по ступенькам.

Ирка едва губы себе не кусала, когда после Бабаня многословно и громко бросалась благодарить «героев», хватая их за рукава и бесконечно повторяя: «Ах, как я вам признательна! Что бы мы без вас делали!»

Для Ирки это было безумно унизительно. Она сотни раз требовала у Бабани ограничиваться одним простым «спасибо» и не голосить так громко. Бабаня всякий раз с ней соглашалась, но потом забывала.

Ирка уже открывала дверь подъезда, когда ее окликнули. Причем окликнули не столько словами, сколько неким призывным скрипом. Ирка остановилась. На лавочке сидела старушка, прозрачная как тень. Даже с закрытыми глазами ее можно было обнаружить по запаху ушной серы.

Ирка вежливо улыбнулась. Эту женщину она помнила с детства. Ирка была еще ребенком, а старушка уже и тогда казалась ей бесконечно дряхлой. Хотя, возможно, что в то время Ирка была необъективна, смутно считая, что старость наступает сразу после института. Ее сбивали с толку кошки, о которых Ирке сказали, что в пятнадцать лет они уже безнадежно старые.

Имя старушки Ирка не помнила, знала только, что она «Лексевна». Это была одна из той почти полумиллионной армии «лексевн», что населяют российские деревни, поселки, городки и города, изредка злодейским десантом проникая в столицы. Данная конкретная Лексевна не была обычной рядовой «лексевной». Она запросто могла сделаться у других «лексевн» батальонным командиром, хотя по сути своей «лексевны» анархистки и воюют на свой страх и риск, зная все лучше других и неохотно подчиняясь командам.

Цель своей жизни Лексевна видела в том, чтобы целыми днями сидеть на скамейке у подъезда и последовательно накаркивать на всех смерть. Порой Ирке приходило в голову, не является ли Лексевна эдакой резервной Аидой Плаховной.

Стоило упомянуть при Лексевне о каком-нибудь человеке – неважно, знакомом ей или нет, старушка немедленно оживлялась. В ее выцветших, почти белых глазах вспыхивало пламя.

– А что, милая? Он жив, да? – спрашивала она.

– Жив.

– А-а-а… – тянула старушка, и ее полумертвые глаза равнодушно потухали.

Ирке с ее компьютерным мышлением казалось, что Лексевна, экономя энергию, переводит себя в «спящий режим».

Но так бывало раньше. Сейчас Ирка нетерпеливо стояла у скамейки с Лексевной, пытаясь понять, действительно ли та ее окликнула или это был стандартный мимопролетный глюк, которыми наводнили мир развлекающиеся маги-недоучки.

Убедившись, что Лексевна находится в «спящем режиме», Ирка попыталась тихо уйти, но тут старуха разомкнула глаза и четко произнесла:

– А здороваться кто будет?

– Здравствуйте! – торопливо выпалила Ирка и, испытывая необходимость из вежливости добавить что-нибудь еще, спросила: – А вы с Бабаней видитесь?

Старушка с усилием вынырнула из потустороннего мира.

– Бабаня? Кто такая?

– Бабушка Аня. Моя бабушка, – на всякий случай расшифровала Ирка.

В Лексеевне что-то мучительно заскрипело.

– Она жива, да?

– Жива, – ответила Ирка, удивленная тем, что Лексевна, живущая с Бабаней в одном подъезде, этого не знает.

– А-а-а… И как она себя чувствует, не болеет?

– Прекрасно чувствует. Лучше не бывает, – сердито заверила Ирка.