Светлые крылья для темного стража

Улита была девушкой сильных страстей. Когда страсти кипели, она переставала понимать что-либо. Нет, ведьма не таила обид месяцами, сверля пустоту немигающими гадючьими глазами. Не высиживала месть как яйцо василиска. Она бушевала сразу и вдруг, выплескивая наружу все, что накапливалось внутри.

Только через час Улита начала остывать. Теперь, когда пожар отбушевал, ей хотелось плакать. Вот только, чтобы плакать, рядом нужен кто-то, о кого можно вытереть нос. Кто-нибудь в меру сочувствующий и даже слегка вампирящий чужие беды.

Упомянутые сострадательные вампирчики собственной жизнью обычно не живут, однако охотно становятся зеркалами чужого существования. Такие подруги и приятели есть у многих. У многих, но не у Улиты, слишком стремительно перемещающейся в водах жизни для того, чтобы на ней могли удержаться рыбы-прилипалы.

«И почему у меня все не как у людей? Некому даже в жилетку порыдать!» – подумала ведьма с досадой.

Поймав на себе несколько скользяще-любопытствующих женских взглядов, Улита догадалась, что ей нужно привести себя в порядок. Для этого же, как минимум, ей необходимо зеркало и более-менее спокойное место.

Оглядевшись, Улита осознала, что она уже в центре и даже не особенно далеко от Дмитровки. Видно, даже в неосознанном состоянии ноги несли ее в привычном направлении. В нескольких метрах Улита обнаружила витрину бутика, в котором, помнится, даже как-то что-то покупала.

У входа в бутик сидели два манекена, одетые как секьюрити. Одному манекену скучающие продавщицы всунули в губы сигарету, другому подкрасили глаза. Хмыкнув, Улита прошла между манекенами и оказалась внутри. Зеркал ей не встретилось, и Улита решительно направилась к примерочной кабинке.

Кабинка была только одна, причем уже занятая. Возле занавески вертелся неизвестно откуда выскочивший мужчина и, потрясая платьем с блестками, скулил, чтобы ему уступили примерочную.

– На свадьбу опаздываю! У нас с невестой одна фигура! И нога тоже одна! Она мне даже туфли покупать доверяет! – заявлял он.

Из раздевалки на заботливого жениха ругались и даже пытались лягнуть через шторку.

Улита взбесилась.

– Эй вы, заботливый женишок! Идите погуляйте! Это женский магазин! – крикнула она, хватая его за плечо и резко разворачивая к себе.

Мужчина послушно позволил себя повернуть. Безо всякого гнева он смотрел на Улиту и нюхал большую садовую ромашку.

– Попрошу меня ни с кем не путать, пуся моя кареглазая! Я мужчина только в половом смысле и то вследствие глубочайшего природного недоразумения! – кокетливо поведал он.

– Привет, Хнык! Что ты здесь делаешь? – хмуро спросила Улита.

Она слишком хорошо знала слуг мрака, чтобы допустить, что суккуб притащился сюда просто так.

– Проверяю семнадцатый закон бытового вампиризма и убеждаюсь в его мудрости, – заявил Хнык.

– Какой еще семнадцатый закон?

– «Мужчина, который имел глупость потащиться в магазин вместе с женщиной, теряет столько же часов жизни, сколько женщина их приобретает». Вопрос: куда они подевались и кто их украл! – охотно оттарабанил суккуб.

Улита даже не попыталась улыбнуться.

– А теперь серьезно: что ты здесь забыл? – спросила она, взглядом отгоняя продавщицу.

Продавщица была молодая, в бежевой порхающей накидке, делавшей ее похожей на вежливую моль. Присутствие в бутике странной парочки уже начинало ее беспокоить.

– Исключительно из сочувствия! Разве ты меня не звала? – удивился Хнык, нежно дотрагиваясь до плеча Улиты нежной женской рукой. Мужскую, мафиозной волосатости руку он предусмотрительно прятал за спиной, чтобы не смущать клиентку.

– Я ТЕБЯ ЗВАЛА? – удивилась Улита.

– Ну да! Ты же хотела кому-то пожаловаться?.. Поплакаться в жилетку? Вот я жилетку и надел! – с гордостью сообщил Хнык.

Улита недоверчиво посмотрела. Да, так и есть. На суккубе обнаружилась красная, с перламутровыми пуговицами жилетка, точно созданная для рыданий. Из кармана жилетки предусмотрительно торчал угол носового платка. Улита рывком вытащила его. Платок оказался огромным, словно из исторического романа, где платками, как известно, связывали пленных и перебинтовывали раненых.

«Мысли подзеркаливает, гад!.. Убить, что ли? Ну да шут с ним! Почему бы и нет?» – пронеслось в голове у ведьмы, и, ухватив суккуба за карман, она потянула его в освободившуюся примерочную кабинку.

– О, я вижу: адреналинчик мы уже сбросили! Никто никого не убивает, все хотят разговаривать! – вполголоса пролепетал Хнык. Правая сторона его штопаного лица расплылась в сладчайшей улыбке. – Я всегда так делаю: когда на меня кто-то злится, довожу его до истерики, чтобы он хорошенько отбушевался, выдохся и стал как тряпочка. Многие после этого мягонькие становятся, как глина. Что из них хочешь, то и лепи!

Вежливая моль деликатно подлетела к ним, моргая кукольными глазами. Хнык, задернувший было шторку, высунулся и поманил ее.

– Нюня моя, умоляю! Возьмите вот это, поставьте вон туда! – распорядился суккуб, указующим перстом соединяя две точки пространства.