Светлые крылья для темного стража

Ромасюсика била крупная дрожь. Он так трясся, что с него осыпблась шоколадная перхоть. Внезапно губы его разомкнулись, и он чужим голосом произнес:

– Ага, а вот и копья валькирий! Все-таки Спуриус не дурак! Стравил мордоворотов моего дядюшки с валькириями! Интересно, много будет трупья?

«Получается, Прасковья знала про валькирий», – сообразил Меф.

Он опустился на колено и развернул меч клинком к двери, оперев его на сгиб левой руки. Если дверь сорвут, в тесном купе рубиться невозможно. Только колоть.

После первой короткой стычки в коридоре воцарилась относительная тишина, изредка прерываемая одиночными вспышками копий. Похоже, валькирии загнали стражей мрака в их купе и мешали высунуться в коридор.

Мефу, чей слух был напряжен как струна, почудился голос Эссиорха, вопрошавший кого-то:

– Вы действительно хотите причинить детям вред? Я не ошибаюсь? Возможно, я не понял пока истинный смысл ваших побуждений? Возможно, они величественны?

– Что ты зря болтаешь? Мочи их! – заорал кто-то второй, видимо, Корнелий.

Меф почувствовал, что Корнелий подпрыгнул от нетерпения и в прыжке быстро размахивает кулаками. Впечатлительные китайцы назвали бы это движение: «заяц играет на барабане».

Неожиданно в правой части вагона послышался короткий женский крик и звон мечей. Стало ясно, что кто-то из темных стражей удачно телепортировал прямо посреди валькирий и напал на них.

Копья валькирий перестали вспыхивать, и по коридору вновь прокатилась темная волна. Это уцелевшие тартарианцы Лигула ринулись в последнюю атаку.

– Да. Трупья будет много, – голосом Ромасюсика произнесла Прасковья.

Сквозняк, коснувшийся потной спины Мефа, заставил его оглянуться. В окне вагона что-то навязчиво белело. Меф не сразу понял, что это лицо. Для лица у него был слишком большой и точно зачеркнутый рот. Ага, это же он держит в зубах нож, рукой пытаясь отжать окно вагона!

Меф узнал отравителя, решившего выступить в новом для него амплуа. Меф хотел нанести укол мечом, но раздумал. Тем более что Прасковья нашла выход первой. Привстав, она хладнокровно просунула в щель руку и дернула отравителя за волосы. Тот попытался удержаться, но удерживаться было не за что. Не выпуская из зубов ножа, отравитель свалился на насыпь.

«Крыша! Я могу выбраться на крышу вагона!» – внезапно понял Меф.

Повиснув на окне, он решительно дернул его вниз. Окно, как нередко бывает в поездах, поддавалось неохотно, точно делало величайшее одолжение. Лишь после пятого рывка Меф открыл его настолько, что сделалось возможным, запрыгнув ногами на столик, вылезти наружу.

Спрятав клинок в наспинные ножны, Мефодий оглянулся на Дафну:

– Оставайся в купе! Я посмотрю, что там и как – и вернусь!

Не дожидаясь, пока Дафна начнет его отговаривать, Меф по пояс высунулся из вагона. Руки стали шарить по металлу в поисках, за что зацепиться. Ага, что-то нашлось!

С силой оттолкнувшись ногой от окна, Меф животом упал на закругленную часть вагона и, помогая себе коленями, стал карабкаться. В какой-то момент он едва не сорвался, но пальцы счастливо нашли очередную опору. Как все-таки удачно, что Дарвин произошел от обезьян и научил некоторых людей лазить!

Поняв, что он больше не скатывается, Меф вскочил, оглядываясь. Он уже почти расслабился, когда внезапно услышал смех. Буслаев резко повернулся и не сразу осознал, что этот темный, малозаметный на крыше вагона силуэт – человек.

Кто-то сидел, по-турецки скрестив ноги, и с любопытством разглядывал Мефа.

– Не узнал? – услышал Буслаев глуховатый голос.

– Нет.

– Плохо. Это ведь уже третья наша встреча, хотя не узнать меня во время второй было простительно. А если так?

Он поднял руку, и брызнувший с его ладони свет озарил морщинистое лицо. Одновременно Меф увидел, что на коленях у человека лежит узкая, сильно загнутая сабля. Саблю он не забыл. Так уж была устроена память Буслаева, что оружие она сохраняла дольше, чем людей. Хотя этот человек был особенный. Человек-одуванчик с кроличьими зубами.

– Азеф! – воскликнул Меф.

– А вот теперь вижу, что узнал! – удовлетворенно произнес человек-одуванчик. – Хотя теперь ты можешь звать меня иначе. Рано или поздно ты все равно догадаешься, что старик, оказавшийся на крыше вагона в окрестностях Мелитополя, пришел сюда не затем, чтобы принимать солнечные ванны.

– Спуриус!

Меф незаметно прикинул расстояние. Прыжка в два успеть можно. Меч, правда, придется выхватывать на бегу.

– Я думал: Спуриус – молодой, красивый страж, – сказал Меф, постепенно набираясь внутренней решимости для атаки.

По сморщенному лицу прошла судорога.

– Я и был таким до того, как Лигул наложил на меня проклятие мрака! Ты не представляешь, что такое быть проклятым! Тебе известно, что это Лигул предал меня? Шепнул златокрылым, где меня ждать!

Меф промолчал.