Светлые очи мага Ормана

– Я не смогу ответить на твой вопрос, – не оборачиваясь, забасил хоббит. – Вольфы осматривают Башню. Как только они выяснят что-то, я сразу сообщу. А пока можешь провести время, обрабатывая раны. Лучше если ты будешь здоров до наступления ночи.

– А как их обрабатывать? – удивился Серый.

– Точно так же как это сделал для тебя Тораст, – Ут, наконец, повернулся к нему, держа небольшой кусочек бинта. – Осмотри себя целиком. Если где найдешь ссадину или синяк, делай вот так, – Ут прижал бинт к коже. – Очень легко. Вон тебе Тораст оставил лекарство.

Серый послушно задрал штанины. Комком влажных бинтов начал утирать раны на ногах.

– Вот так, так и еще раз так, – бормотал он. – Одну прижали – стало их девять. Еще одну поймали – стало их восемь… Интересно, что бы сказала мама, о таких бинтах?

При воспоминаниях о матери не появилось ни тоски, ни маленького сожаления. Вряд ли она заметит, что он исчез. Вот бабушка бы заметила. Но ее год, как нет. А мама – красивая женщина, которая всю жизнь искала счастье, вернее мужчину, который посвятил бы себя ее счастью – подумает о нем только тогда, когда ее в очередной раз бросят. Это происходило примерно один раз в два года. Она вваливалась в их с бабушкой квартиру с чемоданами. Громко рыдала, размазывая по лицу косметику. После месяц лежала на диване. То глотала валерьянку литрами. То хватала нож и, прицеливаясь к венам, требовала «немедленно позвонить этому гаду и сказать, что моя смерть на его совести». В промежутках она еще умудрялась воспитывать его: «С этой девочкой не дружи, она же красивая фифа, только деньги с тебя вытрясать будет». Серый многозначительно хмыкал: почему это мама осуждает в других то, чем всю жизнь сама занималась? Или еще скажет: «Не воруй, Сереженька. Помнишь, в старом фильме показывали? Тебя посадят, а ты не воруй!» Серый опять хмыкал. На этот раз потому, что по большому счету ей ведь все равно ворует он или нет. Ей всю жизнь на него наплевать. Так, обуза ненужная. Вскоре «суицидная депрессия», как называла ее мама, заканчивалась и она упархивала в новую жизнь с новым мужчиной, оставляя за собой тонкий аромат французских духов. Конечно, следует отдать ей должное, в периоды счастья, она их с бабушкой хорошо обеспечивала. «Это мой родительский и дочерний долг», – с пафосом нудела она по телефону, сообщая, что в банке можно снять значительную сумму. Так что Серый никогда не бедствовал – тут мент как в воду глядел. Но ему было гораздо веселей добывать деньги самому. А главное, у него здорово получалось. Кто этого не испытал, никогда не поймет, какой кайф получаешь от ловкой кражи. Стоишь на остановке мило беседуешь. Глазками стреляешь. Тетка радуется: молодой ее клеит. А он клеит ее мобилу. Прямо сама к ладоням липнет. И замечает пропажу тетка обычно уже дома. Так что приятного мальчика, который к тому же и номер телефона ее выпросил, уже никак не заподозрит. Начинает лихорадочно соображать: когда в последний раз мобилу держала, с кем разговаривала. На Сергея, этакого Ивана царевича с обаятельнейшей улыбкой как можно подумать? Либо еще и жалела, что он не может позвонить – мобилу-то стырили. Ах да! С ней же ехал в маршрутке такой противный тип. Она еще сразу определила, что он преступник. Сергей хихикнул.

Вообще-то, пока бабушка за ним присматривала, он редко этим занимался. Не любил ее огорчать. Она-то все равно заметит, что у него лишние деньги или новые вещи. А вот как бабушка умерла, у него совсем тормозов не стало. Потому и попал под Барина. Чтоб на него понос напал, когда воду в районе отключили. Взял пару мобил на чужой территории, а потом его раз и прижали два молодчика в подъезде дома родимого. Еще через десять минут он, шипя сквозь зубы и кривясь от резкой боли в отбитой печени, выслушивал, что за «охоту без лицензии» должен он теперь Барину пять штук баксов и пока не отдаст, раб он. Серый умудрился отдать за неделю. Позвонил маме и слезно вымолил, на аборт залетевшей подружке. Часть занял у друзей, Игорька Крота и Марата Татарина. Татарин – верный как собака и сильный. И глупый. А в Кроте ума на троих, но силы нет. Хотя опять же какого ума. Если по части, как в мире прожить, то Сергей его, пожалуй, переплюнул бы. А вот по части физмата Крот неоценим.

Остаток набрал мобилами. И сволочь эта еще барыга. Прознал про нужду его и цены в два раза снизил. Паскуда.

Серый расплатился. А позже, идиота, на крутых потянуло. Насмотрелся за эту неделю, как Барин и его парни на шестерок цыкают, и представил себя на их месте. От радости аж в зобу дыханье сперло. В общем, стал он на Барина работать. И друзей подключил, дурак. Барин сволочью порядочной даже для своих оказался. Проценты драл немереные, и за просчеты тоже драл, но уже с провинившихся. А главное, выяснилось, что не отвяжешься от него. «Сдам, – говорит, – если уйдешь. У меня и мент знакомый есть. Ради процента повышаемости раскрываемости преступлений засадит на полную катушку. И за себя пойдешь и за того парня сверху добавят».