Светлые очи мага Ормана

Влад слушал этот бестолковый диалог вполуха. Не удивило известие, что у Тораста две жены, а скоро, может, и третья появится. Приглянулась ему одна «красавица». Не поддерживал беседу мент, конечно, не из-за прекрасной эльфийки. Придумать, что он в нее влюбился, мог лишь Серый. Понравилась, впечатлила – это точнее. Любовь и даже влюбленность для Влада нечто более сильное, чем учащенное сердцебиение и пятиминутная случайная встреча. Хотя с Жанной начиналось так же. Сначала встретил ее – на дне рожденья у Бельского – и сердце остановилось. А через три встречи жизни без нее не мыслил. Точно как в психологической книжке: сначала глаза к глазам, потом рука к руке, позже… Он психологией увлекся, чтобы разобраться, почему Жанна его бросила. В одной из книг прочел юмористический афоризм: «Есть несколько способов управления женщинами. Но науке они неизвестны». После этого прекратил всякие попытки что-либо понять. Надо не подпускать женщин близко. Точнее подпускать к телу, но не к сердцу. Так что Бог даст, доберутся до Ормана, тот их быстренько домой отправит и можно будет о зеленоглазке не волноваться. Раз еще встреч не предвидится – влюбленность не грозит.

Молчал он из-за другого. Он все еще не убедился, что им надо к Орману. Не внушал маг доверия. Особенно если посмотреть на его слуг. Тораст, конечно, ничего плохого не сделал, но взглянешь на его морду и поймешь, что это скорее животное, чем разумное существо. Отношение к женщинам у них как в стае: самец, а вокруг него самочки. А, следовательно…

Закончить мысль он не успел. По горам пронесся леденящий душу вой. Асуэл вскочил, держа лук перед собой.

– О! – восторженно заулыбался Серый. – Вот и вольфы нас нагнали.

– Это не вольфы, – встревожился Ут. Он выхватил клинок.

Раныд, поединок сильных. Битва третья.

Зар благоволил к Ланселоту. Уже два черных воина заняли стратегически выгодные позиции, прикрывая переход своего отряда и останавливая белых. Но в душе Мар-ди царило такое равнодушие к происходящему, что диригенс почти машинально кидал зар и двигал воинов…

Если бы он знал наперед, что его ожидает, не радовался бы так, получив назначение. Впервые пришла мысль: «А что если ареопагит не предупредил о том, что случится на Раныде, побоявшись, что я откажусь?» Если бы эта мылсь пришла к нему в Храме Света, в безопасности, он сразу бы распознал искушение и задушил его в зародыше. Но он измучился и… что уж скрывать – испугался, поэтому сердце затопила жгучая обида. За недоверие. За то, что прошло столько лет, а он остался маленькой букашкой для ареопагита – тот не считает нужным что-то объяснять ему. Он бы с радостью отдал жизнь для благого дела, но почему нельзя побеседовать с ним как с равным? Обида настолько захлестнула, что мир вокруг размылся, будто он заплакал…

Но когда пелена исчезла, он увидел, что белые рыцари сначала вытеснили черных с пути, а потом и вовсе выстроились плотной стеной, не позволяя им завершить круг.

Мар-ди показалось, что скала, давившая невыносимой тяжестью, исчезла. Он выпрямился, вздохнул свободно. Потом задумался. Ему послали испытание, которое он не прошел! Усомнился в мудрости и всеведении ареопагита. Оскорбился, видишь ли… А он не забыл смиренного слугу. Вовремя послал помощь. О ужас! Ему ведь придется встретиться с ним после поединка. Как он встретится с тем, кто знает каждое движение души диригенса? Мар-ди отогнал печальные размышления. Взглянул на зеленый хрусталь поля. На белых рыцарей, с достоинством ожидающих дальнейших указаний. Взглянул на сияющий зар, помогающий в третьей битве. Взглянул во тьму над заром.

– Нет, – провозгласил он. – Я, Мар-ди, не сдамся так легко. Я могу не победить в поединке, но я одержу большую победу – победу над собой, – голос его постепенно набирал силу. – И неважно, буду жить после этого или нет.

– Зачем тебе это? – немедленно откликнулся Ланселот. Диригенс от неожиданности вздрогнул, а голос настойчиво повторил. – Зачем тебе такая победа? Чего ты хочешь добиться? Что хочешь доказать? И кому доказать? – последнюю фразу Управитель произнес с насмешкой.

– Тебе не понять, – произнес он высокомерно.

– Да уж куда мне… – голос издевался. – Ты ведь хочешь принести свет в мой мир, правда? Буквально насильно просветить и осчастливить всех. А можно ли насильно?

– Кто не желает идти к свету – достоин смерти! – уверенно провозгласил Мар-ди. В этот момент он старался не размышлять о том, насколько смешное впечатление производило его тщедушное тело и вечно всклокоченные волосы. И очень надеялся, что тьма не дает и Ланселоту разглядеть послушника Храма Света.

– Это ты так решил? – невинно осведомился Управитель.

– Неважно кто, главное, что это правильно! – никогда еще диригенс так не воодушевлялся.

– А я уверен, что истину нельзя навязать извне. Она должна исходить из твоего сердца. Только тогда можно быть уверенным, что поступаешь правильно.

– Слишком много тех, кто считает себя мудрым, но не принес в мир ничего кроме боли и страданий! – Мар-ди втолковывал, как мечом рубил.