Светлые тени

- Габриэлла, - стонет сквозь зубы он. Он умоляет. Ему нужно, чтобы я пошла с ним. Улетела подальше от всего этого безобразия и боли с ним вместе, рука об руку. Я причиняю ему боль своим отказом. Я знаю это, но ничего не могу поделать с этим.

- Нет. - Слезы свободно падают, скатываясь по щекам, выпуская боль, которая гложет меня внутри.

- Пожалуйста.

- Я не могу.

Но даже, когда я произношу слова, я знаю, что могу. Мое тело его. Так было всегда.

И хотя моя душа разрывается, он всегда будет иметь власть над частью меня над той, которая трепещет и желает его.

Даже когда мое сердце разбито на куски, и больше не сможет биться снова.

Я снова притягиваю его к себе, когда кончаю, рыдая в сгибе его шеи. Он сдерживает собственные стоны удовольствия, позволяя мне развалиться на части от боли и удовольствия.

Он притянул меня ближе, целуя мои волосы, говоря, что со мной все будет хорошо.

Что он здесь, и всегда будет рядом. Что он никогда не отпустит меня. Звучит так мило и так горько, и ох-так-чертовски-хорошо для меня.

Дориан Скотос в этот момент стал моим спасителем, лучшим, чем он уже был. И часть меня - Темная, уродливая, отвратительная сторона - сердится на него за это.

Глава 11

Я не уверена, когда именно перестала плакать. Или, когда Дориан вытащил меня из ванны. Просто знаю, что стало вдруг холодно, и я чувствовала себя полностью опустошенной.

- Я должен идти, - говорит он. Дориан лежит рядом со мной, его насквозь мокрые брюки намотаны вокруг лодыжек.

- Куда? - я не смотрю на него. Не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии. Такой... разбитой. Слабой.

- Уладить кое-какие дела. Я вернусь... позже. - Он нежно убирает прядь волос с моей щеки. - Отдыхай. Тебе нужно поспать.

Я почти рассмеялась.

- Поспать? Я не могу спать. Я возможно больше никогда снова не усну.

- Но все же постарайся. Ради меня.

Я поворачиваю голову и смотрю на него. Этот человек, способный на бескрайнюю любовь, но и способный на зло. Он причинял боль людям - убивал людей - и все же он здесь. Утешает меня в самый темный час.

- Как ты это делаешь? Как ты скрываешь все это? Всю боль и одиночество? Все потери? Как избавляешься от них? Как дальше продолжаешь жить, дышать, даже когда чувствуешь, словно тонешь во всем этом вечном горе?

Дориан притягивает меня ближе, касаясь мягкими губами моего лба.

- Ты находишь что-то или кого-то, чтобы продолжить жить. И каждый день твоего существования направлен, чтобы сделать ее счастливой и здоровой. И даже когда ты терпишь неудачу в этом, то пытаешься снова. Потому что она твоя жизнь. Она все для тебя.

Его слова лишают меня дара речи, я смотрю на него удивленными, тусклыми глазами,

Легкая улыбка появляется на его губах, после чего Дориан снова прикасается ими к моему лбу.

- Не открывай дверь, ни при каких обстоятельствах. Алекс будет патрулировать территорию. Попробуй отдохнуть. Я вернусь, прежде чем ты поймешь это.

Затем он уходит, оставляя меня в одиночестве и дрожащую от холода. Я просто закутываюсь во влажное стеганое одеяло и позволю векам закрыться, но понимаю, что не могу оставаться в одиночестве.

Я натягиваю заношенный свитер и какие-то старые, жалкие фланелевые штаны, которые украла несколько лет назад у Криса. Они на три размера больше, и поэтому я несколько раз подворачиваю их на талии, но все же обожаю эти штаны.

И это, наверное, последний обрывок прошлого, который у меня есть от отца, я не могу даже представить, что избавлюсь от них.

Я расхаживаю по коридору и прижимаюсь ухом к двери спальни Морган. Дыхание ее спокойное, но я также могу ощутить ее разум. Она в смятении, как и я.

- Морган? - шепчу я, приоткрыв дверь. Морган лежит на боку на кровати, лицом к стене. Удивительно, что магия могла сотворить. Сутки назад кровь пропитывала весь матрас.

Сейчас не было даже намека на трагедию. Даже Дольче лежала на роскошной, атласной подушке, расположенной в углу, словно бедный щенок не был свидетелем попытки самоубийства своей любимой хозяйки.

Морган не поворачивается ко мне, но она слышит меня.

- Да? - ее голос щемящий, как если бы она плакала. Я не могу вспомнить, сколько раз я видела мою подругу плачущей. Она никогда не принадлежала к одному из тех чрезмерно эмоциональных типов характера.

Это то, что было общего между нами.

Я залезла к ней на кровать, обняв за талию.

На самом деле мы не были сентиментальными, но иногда, когда жизнь становилась особенно паршивой, она залезала ко мне в кровать или я к ней.

Лежа, мы обнимаем друг друга, потому что больше некому.

- Не спится? - спрашиваю я, опуская голову на подушку. Она влажная от соленных слез. Я чувствую их запах.

- А ты бы уснула, если была на моем месте? Если каждый раз, когда закрываешь глаза, то видишь другое изувеченное лицо от самой ужасной смерти, которую ты себе только можешь представить?

Я задерживаю дыхание на полминуты, сдерживая испуганный вздох.

- Прости.

- За что?

- За... все. За все, что случилось с тобой.

- Не твоя вина, Габс.

Но мы обе знаем, что это моя вина. Во всем... ее чрезмерно развитое видение, убийство Донны, отчуждение Криса... Я виновата во всем этом.