Светлый берег радости

Я долго не открывала глаз, в доме было тихо, слышалось только мое дыхание. Когда все же открыла глаза, то первое, что я увидела, была любимая кукла Ульяны, сидящая на кровати. На меня напал смех, вот уж действительно ценность! Отсмеявшись, я подумала, что ответ-то был правильный. Ведь ценное — это то, что ценят, а эту старую облезлую куклу, сделанную еще до революции и принадлежавшую когда-то моей прабабке, Ульяна любила и спала с ней до самой своей смерти. Если Ульяна напоминает мне с того света, что не только о деньгах надо думать, то это совсем уж забавно, она-то очень любила денежки! Я взяла куклу в руки, она была тяжелая. Помню, когда я в первый раз взяла ее и ощутила ее тяжесть, то очень удивилась, но Ульяна объяснила мне, что тряпичное тело куклы очень туго набито, а голова фарфоровая, вот она и тяжелая, не то что полиэтиленовые пупсы! Но я отчего-то решила тогда, что Ульяна спрятала в нее золото, и в ее отсутствие прощупала все тело куклы и долго трясла фарфоровую голову. В теле не ощущалось ничего жесткого, а в голове ничего не стучало, и мне стало стыдно. Улыбнувшись кукле со стертым лицом, я собралась посадить ее обратно. Но вдруг кто-то позвонил в дверь. Я вздрогнула от неожиданности, и кукла, выскользнув из моих рук, ударилась об угол комода, и голова ее рассыпалась на несколько кусков. Кукла, пережившая столько революций, войн и переездов, разбилась! Собирать ее было некогда, в дверь уже нетерпеливо барабанили. Кто же это так рвется ко мне с самого утра? Я подошла и резко открыла дверь, не спрашивая, кто там, настолько я была раздосадована непоправимой порчей куклы. За дверью были два не то пьяных, не то обколотых существа: рослая девица лет двадцати семи и тощий юноша неопределенного возраста, ему можно было дать и шестнадцать, и двадцать лет. Глаза у обоих были стеклянные, но этими своими глазами они видели неплохо, потому что, обозрев меня, девица повернулась к спутнику и спросила для верности:

— Это ведь не Аська?

Юноша отрицательно мотнул головой, от чего чуть не упал и вынужден был уцепиться за дверной косяк.

— Эй, ты, позови Аську, че стоишь таращишься? — обратилась девица уже ко мне.

На столь любезное обращение нельзя было не откликнуться. Не знаю, где эти слова и обороты хранились в моем сознании, с какого дна всплыли, но я их честно все озвучила, а увидев проблеск какого-то понимания в глазах утренних гостей, добавила уже по-человечески:

— Аська здесь больше не живет, здесь живу я. Придете еще раз — сдам в милицию.

Упоминание о милиции было как раз тем лекарством, которое им требовалось. Они послушно развернулись и, поддерживая друг друга, пошли. Войдя в лифт, парень сказал:

— Во, блин, дела! — С этим они и убыли.

Я вернулась, подняла обезглавленное тельце куклы и собрала осколки, повертела их в руках, нет, уже не склеишь. Вроде бы не хватает какого-то кусочка, присела на корточки, так и есть, отлетел под кровать и еще туго свернутый комок тряпок, его я подняла тоже. Даже голова у куклы была набита, только непонятно зачем? А может, наклеить черепки прямо на этот ком, вон он какой тугой. Я попробовала приладить, но руки у меня сейчас были неловкими, и я все опять уронила, на этот раз на кровать. Пусть валяется.

Я поплелась на кухню, решила выпить еще кофе, обычно я не пью столько, но мне не нравилось мое состояние, голова горела, и меня лихорадило, может, от недосыпа, может, простудилась вчера, когда шастала по квартире в колготках и мыла полы при открытых форточках, а может, нервное. Немало мне доставалось в последнее время, есть от чего нервной системе прийти в упадок. После кофе я немного взбодрилась и решила сразу ехать, пока есть силы.

В Аськиной квартире управилась очень быстро и была вознаграждена находкой: складывая утепленную кожаную куртку, услышала хруст, в потайном кармане нашла двести долларов. Я об этом кармане и не подозревала, когда носила куртку, значит, Аськина заначка, спасибо! Чувствуя, что голова опять начинает гореть, я спустилась вниз, кое-как распихала пакеты с вещами и поехала. По дороге в мебельных магазинах искала матрасик, но там не было, нашла в хозяйственном, там же купила одеяло и подушку. Смешно, но матрас я поднять не смогла, помог какой-то дядечка, он донес мне матрас и одеяло, ну уж подушку я сумела донести сама. До дома ехала уже как в тумане. Доехав, сначала отнесла пакеты, матрас мне донес какой-то молодой парень, он еще шутил по поводу моего бледного и странного вида, но мне уже было все равно, я еле ноги переставляла. Не помню даже, поблагодарила я его или нет. Дома разделась, переобулась в мягкие тапочки, которые привезла с собой. Сил мне еще хватило, чтобы расстелить в кухне на полу матрас, застелить его простынкой, сунуть подушку в наволочку и кинуть одеяло, на пододеяльник сил уже не хватило. Стянула джинсы и, оставшись в футболке, залезла под одеяло.