Светлый берег радости

Проспала я аж до одиннадцати часов дня, уж очень сильно вымоталась накануне. Открыв глаза, обнаружила, что чувствую себя отдохнувшей, голодной, но по-прежнему беспамятной. Взбодрившись душем, я приготовила себе роскошный завтрак, перевезла этот завтрак на сервировочном столике из кухни в комнату. Потом включила телевизор, села в мягкое кресло и принялась поедать яйца-пашот с черной икрой и запивать превосходным кофе. Рассеянно щелкая пультом, я думала о том, что жизнь моя как качели — то вниз, то вверх. После кофе мне захотелось пить, я решила не следовать англо-американским шаблонам и налила себе не апельсинового сока, хотя был и такой, а виноградного. Когда я вернулась в комнату, начались новости, их-то я как раз и ждала. Попивая мелкими глоточками сок, я мрачно думала, что вот сейчас расскажут о вчерашней перестрелке в кафе, покажут мертвое лицо Аськи во весь экран и попросят отозваться всех, кто ее знает. Я уже высчитывала, как скоро меня арестуют как мошенницу и самозванку, и тут в самом деле стали говорить о вчерашней перестрелке. Женский голос за кадром звучал жизнерадостно, как будто передача велась с детского утренника, а не из кафе, полного трупов. Аську показали, но мельком. Я слушала очень внимательно и услышала, что пуля попала ей в лицо. Ну, в таком случае опознать ее не так просто, но успокаиваться было рано. Подумав немного и вспомнив, что светлого парня убили со спины, я рассудила, что опознать его можно по лицу, а через его знакомства и связи выйти и на Аську. Тем более, что я сказала милиционерам, что она явно ждала в кафе этого парня, а стало быть, знала его. Вряд ли вытянут эту цепочку так быстро, день, а то и два могут провозиться, но сей момент меня не арестуют. Что я буду делать через день или два, я даже думать не хотела. Если память не вернется, останусь здесь, а там как бог даст. В этот момент раздался звонок, даже не звонок, а какие-то трели типа соловьиных. На звонок в дверь было не похоже, да и раздавался он в комнате. Сколько ни крутила я головой, но что может так тренькать, не увидела. Треньканье смолкло, но лишь на минуту, а потом возобновилось с новой силой. Наконец я догадалась посмотреть в сумке, которая валялась в соседнем кресле. Так и есть, среди всякой разности в ней обнаружился мобильный телефон. Я достала его, словно бомбу, осмотрела со всех сторон, поняла, как отключить, и отключила. Воцарилась тишина, и я перевела дух. Да, никакая икра и ароматная ванна не компенсируют такую нервотрепку — чужая жизнь есть чужая жизнь, а я нахально влезла в нее, как незваный гость.

Два дня я безвылазно просидела в квартире, спала, ела, нежилась в ванной, смотрела телевизор, включив его из осторожности на малую громкость, ходила на цыпочках, ничем не хлопала и не гремела. Вечером второго дня раздался звонок в дверь. Я в это время пыталась читать какой-то детективчик, который нашла в ванной на стиральной машине. Я замерла как мышь, даже дышать перестала, опомнилась, когда закололо в груди. Подкрасться и посмотреть, кто стоит за дверью и давит на пуговку звонка, я не могла, так как дверь была двойная. Чтобы добраться до внешней деревянной двери с глазком, надо было сначала открыть внутреннюю стальную, а бесшумно этого не сделаешь. Наконец звонивший ушел, может быть, он и не долго звонил, но мне показалось, что вечность. Вызывал ли он лифт или ушел пешком, я не слышала, сердце колотилось так, что его стук отдавался в ушах, словно колокол. Немного успокоившись, я порадовалась, что не успела зажечь свет, так что и по окнам нельзя определить, есть ли кто-то дома.