Светлый лик смерти

Иногда Лариса и Анна собирались вместе просто для того, чтобы, как они сами говорили, «расслабиться». Процесс расслабления состоял в том, что они делали друг другу массаж лица и помогали подкрасить волосы и ресницы, подправить специальными щипчиками форму бровей, а потом лежали, нанеся на кожу лица косметические маски. Сегодня они тоже занимались наведением молодости и красоты. Они уже смыли с лица засохшую маску из минеральных грязей Мертвого моря, нанесли на кожу питательный крем и снова прилегли, ожидая, пока крем впитается. Обе они уже знали, что Мила Широкова погибла, но обсуждали эту тему крайне осторожно, словно прощупывая почву перед каждым следующим шагом.

– Как ты думаешь, Анюта, это очень дурно, что мне ее совсем не жаль? – начала Лариса.

– Да нет, – равнодушно ответила Леонтьева, – почему ты должна ее жалеть? Красивая хищница, хватает все, что плохо лежит. Она свой конец заслужила. Доблядовалась.

– Ты думаешь, ее убил один из случайных любовников?

– Уверена. И совсем не обязательно, чтобы этот любовник был случайным.

– Ты хочешь сказать..?

От неожиданности Лариса приподнялась с мягкого дивана и уставилась на приятельницу, которая по-прежнему лежала, закрыв глаза, с выражением безмятежности на блестящем от жирного крема лице.

– Ларочка, я понимаю, о чем ты думаешь, но кто знает, какие постоянные любовники были у этой дуры, кроме Стрельникова. Может быть, это какой-нибудь турок, из которого она доила деньги. Вспомни, что рассказывала Люба. Или, может быть, ее убил кто-то, с кем она жила до Стрельникова. Но я склонна думать, что все было как раз так, как ты подумала.

– Что ж, Бог правду видит, – отозвалась Лариса, снова откидываясь назад и устраивая голову поудобнее. – Во всяком случае, это закономерный исход.

– Они этого не переживут, – по-прежнему спокойно сказала Анна, имея в виду своего мужа и мужа Ларисы. – Он для них – свет в окошке. Человек, который всегда прав, даже если не прав совершенно. Если их начнут таскать в милицию, они будут его выгораживать изо всех сил.

Некоторое время женщины лежали молча, обдумывая то, о чем только что говорили намеками и недомолвками. Потом Анна снова подала голос:

– Лара, а когда Люба вернулась домой?

– В субботу. А что?

– Значит, в понедельник ее уже не было у тебя?

Лариса резко поднялась и пристально посмотрела на Анну, которая по-прежнему не открывала глаз, давая мышцам лица полностью расслабиться.

– Что ты хочешь сказать?

– Пока ничего. Чего ты так разволновалась?

– И думать не смей, – твердо произнесла Лариса. – Выбрось из головы. Люба на это не способна.

– Да, пожалуй, – все так же равнодушно согласилась Анна. – Не такой у нее характер, чтобы мстить. Верно?

– Вот именно. Ты совершенно права, Анюта, у нее не такой характер. Она будет терпеть, плакать и молчать. Уж поверь мне, я за три недели на эту мягкотелость насмотрелась.

– Конечно, Ларочка, конечно, я и не сомневалась. Но согласись, для милиции она будет являть собой лакомый кусочек. Ведь Мила забрала деньги, которые они вместе заработали, и даже за жилье свою долю не заплатила. А потом и любовника увела. Мотив-то веский, согласись.

– Не вижу ничего особенного. Девушки поехали вместе, обе оказались обманутыми и искали пути заработать деньги, чтобы вернуться домой. Дороги их разошлись, каждая зарабатывала как умела. А любовь – что ж, любовь – дело такое… Хрупкое. Сегодня она есть, а завтра нет ее, прошла, скончалась от старости. Ведь и Люба когда-то увела Стрельникова от жены. Так что никаких счетов между девушками быть не может. Они друг другу ничего не должны. Разве нет?

– Да, не должны. Раз мы с тобой так думаем, Лара, значит, так и есть на самом деле. Верно?

– Абсолютно верно, – жестко сказала Лариса Томчак и потянулась за косметической салфеткой, чтобы снять с кожи остатки невпитавшегося крема.

Что ж, между ними все было сказано. Хорошо, что они поняли друг друга с полуслова и пришли к единому мнению.

* * *

Тем же вечером, придя домой, Лариса позвонила Любе.

– Я хотела тебе сказать… – неуверенно начала она, потом продолжила более решительно: – Я тебя видела.

– Да? – равнодушно отозвалась Люба. – И что теперь?

– Ты можешь не беспокоиться. Я ничего не скажу. Конечно, не надо бы тебе этого делать… Но все равно, это уже не имеет никакого значения. Ее больше нет, и это главное.

– Да, – эхом откликнулась Люба, – ее больше нет. А все остальное значения не имеет.

* * *

Выполняя совет Анастасии не трогать Любу Сергиенко без предварительной разработки, Юра Коротков решил разузнать о ней поподробнее у друзей Стрельникова. Вот тут-то и выяснилось, что почти три недели, а если быть точным – девятнадцать дней после возвращения из Турции она провела не у мифического нового любовника, а в квартире Томчаков. Сам Вячеслав Томчак, правда, в то время жил в основном на даче, но все же два или три раза приезжал в Москву, видел у себя дома Любу и знал ее печальную турецкую эпопею со слов жены.