Светлый лик смерти

– Ребята, вы простите, что так получилось… Мы вам праздник испортили, – пробормотал Томчак.

– Да уж, – неожиданно резко ответил приятель. – Моя красавица уже второй час рыдает в спальне, не знаю, как ее успокоить. Веселый день рождения вы ей устроили. Спасибо вам, век не забудем.

И швырнул трубку.

Больше в тот вечер Лариса с мужем не разговаривала. Они молчали до полуночи, потом улеглись спать. А Стрельников так и не позвонил. Ни в этот день, ни на следующий, в воскресенье.

В понедельник, придя на работу в институт, Томчак твердо решил отношения с Владимиром не выяснять и ничего у него не спрашивать. Он считал это для себя унизительным. Около десяти утра забибикал телефон прямой связи с ректором.

– Не разбудил? – послышался в трубке веселый голос Стрельникова.

– Нет, – сдержанно ответил Томчак, не отреагировав на привычную Володину шутку, которая всегда казалась ему дурацкой, но никогда не раздражала.

– Где документ? Я долго буду его ждать?

Томчак, в соответствии с принятым решением, ничего колкого не ответил, только коротко бросил:

– Сейчас принесу.

Через минуту он был в кабинете ректора. Стрельников бегло проглядел двадцатистраничный документ и кивнул.

– Так, сюда нужно добавить еще…

Томчак молча записывал в блокнот, никак не комментируя происходящее.

– Кажется, все, – подвел черту Стрельников. – Давай быстренько переделай, чтобы в течение часа документ был у меня.

Так же молча Томчак вышел из кабинета.

Он был не из тех людей, которые, сталкиваясь с невыполнимым заданием, заявляют об этом. Он был из тех, кто быстро принимает меры к тому, чтобы задание стало выполнимым.

В его компьютере, стоящем на столе в служебном кабинете, сделанного в субботу устава не было, ведь он работал дома. О том, чтобы записать текст на дискету и принести с собой, он как-то не подумал, уж слишком зол он был и на Стрельникова, и на ни в чем не повинный устав. Вносить необходимые поправки и дополнения в текст и отдавать его машинистке перепечатывать заново – времени нет. Напечатать двадцать страниц – это работы не на один час. Значит, надо срочно ехать домой, сбрасывать текст на дискету, везти на работу и заканчивать документ здесь. А служебную машину Томчак с самого утра отпустил в автосервис менять подкрылки…

Он проявил чудеса настойчивости и оперативности, уговорив кого-то из сотрудников института отвезти его домой и обратно на личной машине. Он успел сделать новый вариант устава Фонда. Ровно через час с папкой в руках он входил в приемную ректора института.

– А Владимир Алексеевич уехал, – сообщила Томчаку секретарь Наталья Семеновна. – Его сегодня уже не будет.

Вячеслав Петрович посмотрел на часы. Прошел ровно час, минута в минуту. Неужели он не успел сделать документ вовремя, и Володе пришлось ехать с пустыми руками?

– Давно он уехал? – спросил Томчак дрогнувшим голосом.

– Давно, минут сорок назад. Он поехал в аэропорт встречать ректора Новосибирского университета. Потом повезет его в гостиницу, потом обедать… Ну сами понимаете. Так что Владимир Алексеевич будет только завтра.

Вечером у него болело сердце, да так, что ему казалось, будто он умирает, Лариса металась по квартире в поисках лекарств, потом вызывали «неотложку».

– Господи, как я его ненавижу, – шептала сквозь зубы Лариса, наблюдая за тем, как жидкость из шприца переливается в вену на руке ее любимого мужа. – Как я его ненавижу… Когда-нибудь я его убью…

…На кухне забавный женоподобный Алик гремел посудой, в комнате было тепло и уютно, и Ларисе вдруг стало удивительно хорошо в этой чужой квартире. Ей предстоит приятный вечер в обществе красивого элегантного мужчины, который будет за ней ухаживать, говорить комплименты, угощать шампанским. Давно ей не приходилось флиртовать, и она с удовольствием думала о предстоящей встрече.

– Лариса, налить вам что-нибудь выпить?

– Да, будьте добры, – откликнулась она, – что-нибудь легкое.

Она не хотела пить, но знала, что от вина делается необыкновенно хорошенькой, глаза начинают сверкать, а щеки покрываются нежным и очень красивым румянцем, который делает ее значительно моложе. Лариса почувствовала, что одна нога затекла, и стала менять позу, чтобы сесть поудобнее. Пришлось опереться одной рукой о диванную подушку, но рука соскользнула по гладкому велюру, и пальцы Ларисы оказались глубоко между диванными подушками. Кончиками пальцев она почувствовала что-то твердое. Нащупав предмет, вытащила его. Это был серебряный Купидон с луком и стрелой. «Надо же, – с улыбкой подумала она, – кто-то из подружек Дербышева потерял. Симпатичная вещица, необычная. Я таких и не видела. Хотя нет, видела. Точно помню, видела именно такого».