Светлый лик, темный след

До этого они уже побывали в Монреале для дачи показаний и свидетельствования на суде вместе с Кириллом. Тогда же они узнали о том, что Ася стала наследницей по завещанию какого-то дальнего родственника, но видели только фотографии в уголовном деле.

Теперь же они прилетели, чтобы это наследство получить. Завещание, какие-то бумаги и две вещицы Асе вручили в необычном месте: не у нотариуса, а в полицейском участке, – они долго служили вещественным доказательством в уголовном деле, заведенном на Андрея Изюмова и его дядю Дмитрия Волкова. Вещицы же были изъяты из банковского сейфа по ордеру прокурора.

В этот день Асю с Полиной сопровождала Кристина – по просьбе Игоря, уже вернувшегося в Москву, и Киса – чтобы помочь с переводом.

Из текста завещания следовало, что некто Георгий Туманов, не имеющий близких родственников, поскольку жену потерял давно, а детьми не обзавелся, оставляет свое имущество дальней родственнице Асе Кавериной, которую для него отыскал на просторах Интернета профессиональный генеалог.

Завещаны были дом, счет в банке и два предмета, лежавшие на столе у комиссара полиции: большая тетрадь (такие, кажется, раньше звались «амбарными книгами») в твердом переплете, разлинованная на строчки и заполненная мелким витиеватым почерком по-русски; и прямоугольная коробка довольно большого размера, завернутая в старую крафтовую бумагу.

– Это картина? – спросила Ася.

Она знала из уголовного дела, что среди прочего ей был завещан какой-то портрет.

– Да. Теперь это ваше, – ответил ей офицер. – Распишитесь в получении.

В гостинице сестры поспорили. Полине не терпелось открыть коробку, Ася настаивала на том, что нужно сначала прочитать тетрадь. Сошлись на том, что ее следует хотя бы пролистать…

«Асе Кавериной. Моя биография и история нашей семьи».

Сестры примостились рядышком за столом, включили настольную лампу и склонили головы, рыжую и темную, к большим пожелтевшим страницам. Читать было трудно: почерк мелкий, с завитушками и петельками, и Ася с Полиной переворачивали страницы, стараясь ухватить лишь самое главное. Подробное чтение они отложили на потом, по возвращении в Москву.

…Родители Георгия Туманова бежали от большевиков в восемнадцатом году и обосновались в Париже, как многие тогдашние русские эмигранты, тем более что отец был художником и мечтал приобщиться к артистической жизни Монмартра. Там и родились два их сына: старший Борис и младший Георгий, автор биографии, написанной в старой амбарной книге.

Кажется, этот период в жизни семьи был счастливым, хоть и бедным. Отец Георгия писал картины и даже выставлялся в галереях с молодыми и едва известными тогда художниками, чьи произведения сегодня расходятся за миллионы. Мать растила сыновей и подрабатывала горничной в одной богатой семье…

Семья потихоньку встала на ноги, дети росли, – а Европу уже охватывал своими щупальцами спрут нацизма. И тогда они, предчувствуя наступление тьмы, решили переехать в Америку.

Там братья выросли, женились, потом похоронили родителей. Георгию приглянулась Канада, и он с женой подался в Монреаль, а Борис остался жить с семьей в Кливленде. К тому времени у него было уже трое детей.

Борис погиб вместе со всей семьей, когда они летели на отдых в Калифорнию, – самолет рухнул, и никто из пассажиров не выжил.

Спустя несколько лет после потери брата и его семьи умерла жена Георгия, так и не подарив ему наследника.

Георгий остался один. Новую семью заводить не захотел. А выйдя на пенсию, задумался: кому же все оставить? Дом, неплохой счет в банке и в особенности одну картину. Изображена на ней его бабушка по материнской линии. Георгий ее никогда не видел – она умерла еще до эмиграции его родителей, – но судьба этой картины необычайна. Написал ее портрет отец, еще в молодости, и картина прибыла с ними в Париж со всеми теми пожитками, которые удалось вывезти из России. Однажды его друг из артистической тусовки увидел этот портрет. Надо сказать, что отец Георгия был художником средней руки, – грамотным портретистом, но не более. Это позволяло ему неплохо зарабатывать и содержать семью, но славы он не снискал. И этот друг, восхитившись редкостной красотой женщины, решил нарисовать ее портрет, взяв за основу картину отца. И вышло у него настоящее чудо…

Однако красавица эта приходилась бабушкой не только Георгию. У нее был еще один внук: сын ее сына, тогда как Георгий являлся сыном ее дочери. Иными словами, у Георгия имелись дядя и двоюродный брат, которых он никогда не видел, поскольку родился в эмиграции. Но его мама первое время поддерживала связь со своим братом, который в бега не подался, остался в России. Там родился и его сын…

Это все, что знает о нем Георгий, потому что и без того слабая связь с этой ветвью семьи прервалась, когда Советский Союз окончательно и наглухо задернул свой железный занавес.

Этот дядя, брат матери Георгия, приходится Асе прадедом.