Светлый, не значит добрый.

Но в любом случае в установленное время хоть с трудом, но влезаем.

Собственно, это были мои последние мысли, проснулся я, лежа в кровати одетый, но без обуви и под тонкой накидкой. Солнце светило вовсю.

Проходящая рядом супруга поцеловала и, обозвав соней, позвала завтракать.

За столом Нинэль не было, но дочка успела шепнуть, что та уже позавтракала и опять спит. Бегство темных.

Оглядев стол, поморщился, двух темных не было. Бойкот после вчерашнего объявили что ли?

- Миранэ, что произошло? Где твоя мама и ...другая?

Девочка, до этого уткнувшаяся в свою тарелку вздрогнула, оторвалась от еды, аккуратно положила столовые приборы и внутренне собравшись, встала, непроизвольно разровняла складки одежды и только после этого подняла на меня испуганные глаза:

- Они ушли. Сегодня ночью воспользовались твоим отсутствием и сбежали. С помощью веревки спустились по внешней стене крепости.

- Но почему?

- Они очень боялись тут оставаться. А еще ИМ морально очень тяжело находиться в обществе светлых, а главное им подчиняться.

- А ты? Почему осталась? Не взяли или тебе тут не страшно?

- Мне тоже и страшно и немножко неприятно, - смутилась, - но я думаю, что скоро привыкну...

- А не сбежала - теперь она выглядела более уверенно и целеустремленно, - Я так решила. Надеюсь, что мне тут будет лучше, - не давая мне сказать, снова опустила глаза и значительно тише продолжила:

- Если тебя взяли в чужую семью в основном из расчета, а через некоторое время, видя что ожидания не оправдались и рады бы и отыграть все обратно, но удерживает лишь опасение осуждения остальными, ...

- Так, будет всем только лучше! - и гордо подняла голову: - Я хочу войти в вашу семью, я готова быть с вами до конца жизни...

Вспоминая вчерашний вечер, никак не мог вспомнить, а как лично она отнеслась к появлению раненой светлой. Вдруг меня осенила одна мысль: - я достал 'проклятый золотой' встал со своего места и не спеша, подошел к девушке.

С громким щелчком положил прямо перед нею на стол монету.

Минуту она ошарашено глядела на него, и, не поверив, тревожно оглянулась на меня. Я стоял сзади сбоку от неё.

- Что, прямо сейчас? - В голосе послышалась дрожь.

Я кивнул, Сильмэ с удивлением глянула на меня, а потом отвернулась, чтобы скрыть эмоции. Осуждала или поддерживала она меня, я не понял.

Не спеша, чеканя слова, проговорил текст клятвы.

Когда мои слова затихли, Миранэ с ужасом, как мне показалось целую вечность, смотрела на золотой, а потом, видимо приняв решение, прошептала:

- Я готова, - и потянулась за деньгой.

Только я, опередив её, резким движение накрыл монетку ладонью,

- Я тебе верю. Считай, что мы тебя приняли, - и убрал золотой в карман.

Она ошалело глянула на меня.

- Но почему? Я, хочу с вами остаться! Я, правда, готова принести клятву! - кажется, она решила, что мы хотим её прогнать.

- Я вижу. Не пугайся, тебя никто не гонит, - и устало улыбнулся, - потом поклянешься, если захочешь. Только наверно уже, на чем ни будь еще...

- Лучше расскажи про свое житье-бытье, а главное, что планировали предпринять твои подружки?

Новости оказались неприятные. Темные отойдя от шока и ни разу не видя тут виверны, уверились, что та была всего лишь обычным мороком, да и поглядев на то как меня учит молодая эльфийка посчитали настолько не опасным, что даже почти не говорили. Единственно кого опасались - Мариэль. Но последнее время она, болея, почти не показывалась. Вот они и решились - планировали вернуться в столицу и все рассказать высшему окружению, ожидая неплохого продвижения вверх. Миранэ спряталась в шкафу, так они её даже искать не стали.

Идею догнать и уничтожить все посчитали нереальной. Сейчас на моих руках оказалась супруга, а у Сильмэ тоже неожиданно нашлись срочные проблемы. Посылать же новую нашу сторонницу как минимум подло - все-таки большую часть жизни она одну из убежавших называла мамой.

День прошел внутри крепости, я носился между супругой и Нинэль, а еще наведал коников, которые очень медленно приходили в норму.

Про ночной поход я никому ничего не сказал, да у меня никто и не спрашивал, даже увеличившееся количество коней, кажется, не заметили - всем хватало более срочных дел.

Руки у Нинэль начали слегка работать, а вот с остальным было хуже. Обрезанные уши, шрамы на теле и ожоги, скорее всего такими навсегда и останутся. Хотя еще с языком вроде не все так плохо.

Но это что касалось её физического состояния. А вот психическое...

С этим было все намного хуже. Тут она или плакала, или что-то вспомнив в ненависти, скрипела осколками зубов. Сначала я опасался, что у неё отношение ко мне самое негативное, - не зря же меня почти все время дочка гнала из её комнаты, но пару раз покормив больную, когда девочка отбегала к Марии, понял, что на мое присутствие Нинэль никак не реагировала.

С каждым днем ей становилось немного лучше, зато супруга...