Светлый остров

— Каридж? — засмеялась Эллин, погладив дочку по голове. — Может быть, кэрри? Удивительно, чему они учат детей в школе, — переглянувшись с тетей, добавила она.

— Миссис Грей так сказала, вернее, ее новая повариха. Она такая хорошенькая и вечно смеется. Я не рассказывала тебе о ее собаке, которая всюду бегала? Ее так и не убили…

— Нет, ты не рассказывала, да нам это и неинтересно! — Тетя Сью начинала сердиться всерьез, так что Эллин пришлось прервать Джинкс и подтолкнуть ее к двери.

— И все это было перемешано с желтым соусом. Так невкусно, просто гадость! А что, если нам выпить чайку?

— Есть яйца и гренки.

— Чудненько! Можно мне два яйца и кусочек гренки?

— Нет, — ответила Эллин, — одно яйцо и два кусочка гренки.

— Хорошо, — остановившись у двери, Джинкс подняла вверх палец, — и немножко джема на один кусочек.

— Ладно, — вздохнула тетя, но дверь уже захлопнулась. — Спасибо небесам за несколько минут передышки! — Через некоторое время тетушка успокоилась, хотя ей действительно было не до смеха. — Эллин, мы обязаны взять ее в руки, — с серьезным видом обратилась она к племяннице, — ты же видишь, она становится невыносимой. Ты только посмотри, что она говорит, а ведь ей нет еще пяти лет, что же будет в десять? — После недолгой паузы она добавила: — Иногда мне становится страшно, но я не могу ее тронуть пальцем, а слова, как ты видишь, на нее совсем не действуют.

— Может быть, Джинкс со временем перерастет? — сама сомневаясь в своих словах, сказала Эллин, бросив взгляд на тетю.

— Нет, Эллин, сомневаюсь, что она исправится. Тебе придется с ней изрядно повозиться. Где это видано, чтобы ребенок показывал язык взрослому. Ты только представь себе! Очень интересно, кто же это был?

— Похоже, что миссис Аркврайт. Можно вообразить, что она будет рассказывать о нашей девочке!

— Что мы будем делать? — спросила тетя, хотя по ее виду нельзя было сказать, что она в чем-то сомневается. — Прежде чем ругать ребенка, надо было все досконально выяснить. Если мальчишка действительно сорвал с ее головы ленточки и бросил их на землю, то Джинкс поступила правильно, схватив его в ответ за волосы.

— Ты не заметила новые ссадины на ее коленях? — Эллин, все еще держа пасхальную открытку, автоматически передала ее тете. — Она, должно быть, снова упала сегодня.

— Я уже стараюсь ничего не замечать, — нетерпеливо вздохнула тетя Сью, взглянув на открытку. — У нее около полудюжины постоянных ссадин в разных стадиях заживления. К тому же ее платье порвано, и я видела грязь на ее штанишках. Она снова скатывалась с той горы прямо в грязную канаву.

Тетя Сью вернула открытку племяннице, и та положила ее на буфет.

— Ну ладно, — вздохнула пожилая леди, взглянув на Эллин, — как кто-то когда-то сказал: если вы завели ребенка, он будет вашим утешением, когда вы состаритесь.

«Когда состаритесь», — Эллин уже чувствовала себя старой.

В ее памяти запечатлелись дни, когда от них с Эстеллой словно исходило сияние. Они с радостью воспринимали жизнь и все то забавное, что было в ней. Бывало, они подолгу смеялись, особенно над стараниями своих друзей, которые не могли отличить их друг от друга поодиночке, ибо они всегда одевались одинаково. Они были счастливы в те беззаботные дни, которые пролетели так быстро, и в последние годы Эллин, как никогда, осознала всю тяжесть ноши, которую она добровольно взвалила на себя. Часто ей хотелось знать, что несет будущее, но она представляла себя лишь старой девой, заканчивающей свои дни в одиночестве, как тетя Сью, слушающей радио, много читающей и передвигающейся уже лишь с помощью палки. Но даже когда она была в самом подавленном состоянии, Эллин никогда, ни секунды не жалела, что взяла Джинкс.

Но что-то нужно сделать, чтобы изменить ее манеры и речь. Эллин была полностью согласна в этом со своей тетей. Природная живость ребенка не должна быть подавлена, но ее следует каким-то образом направлять. Но как это лучше сделать? Как сказала сама Джинкс, дети больше прислушиваются к замечаниям своих отцов, нежели матерей. Слова мужчины достаточно для немедленного подчинения, в то время как слово женщины будто бы и не имеет никакого веса, тем более для такого энергичного ребенка, как Джинкс. Джинкс… Это имя удивительно подходило ей.

— Люблю я среды, — сказала Джинкс позднее, когда они все трое сели за стол. — Потому что мама дома, когда я прихожу из школы. Как бы я хотела, чтобы ты была дома каждый день!