Светлый оттенок тьмы

– Они все – пленники, – сказала она братьям, – вот уже много лет. Тела их обглодало колдовство, а души отделились и бродят где-то по земле.

– Они не сказали, как можно уничтожить цветы? – спросил Орест.

– Когда-то давно цветы уничтожили ядокрылы. Но существа тоже погибли.

– Замкнутый круг, – раздражённо заметил Орест, – действительно, дрянное место.

– Ещё они говорили о солнце, которое разрушает тьму.

– По-моему, здесь достаточно солнца.

– Тогда, не знаю…

Орест задумчиво развалился на спине ящера, подложив руку под голову, и смотрел в облака. Лилиша поглаживала своего ядокрыла и что-то говорила ему на ухо.

На Сурью никто не смотрел. А между тем он приблизился к самому крайнему цветку и коснулся его ладонью. Красные стебли зашипели и сжались в комок, и вдруг рассыпались в прах. Земля в этом месте почернела. Тогда он выпрямился и сделал шаг. Затем другой. А потом уверенно пошёл вперёд…

***

Они звали его…

Души, витавшие в красноватом мареве, плакали, выворачивались наизнанку и молились о смерти. И он слышал их голоса…

Он глядел в их глаза и видел ужас несчастных, поглощённых бездной, ощущал на своей коже сотни касающихся его бесплотных ладоней. Они все потянулись к нему…

Сурья почувствовал себя пламенем, пожирающим плотный, как камень, лёд, закостенелый веками. Лёд таял, освобождая пленённую воду, и она пела:

– Иди же ко мне, иди

Целуй же меня, целуй…

Чувствуешь – на губах

Вкус моего проклятия…

Выпью его до дна,

Высыплю, как песок,

Выплюну, словно желчь,

Солнцем разрушу мрак…

– Сурья! – не своим голосом закричал Орест, спрыгивая со спины Сахо.

Лилиша оставила ядокрыла и бросилась к Сурье, однако Орест поймал её и сгрёб в охапку.

– Куда ты, безголовая, погибнешь!

– Оставь меня! – визгнула Лилиша и вцепилась зубами в его предплечье. Но Орест был настолько ошеломлён, что даже не почувствовал боли.

– Разве ты не видишь?… Разве ты ЭТО не видишь?!…

Он и сам с трудом верил своим глазам. Сурья как ни в чём ни бывало шагал по колдовскому полю, целёхонек и невридим . А земля вокруг чернела. Красные цветы таяли, как лучинки, и в воздуже стояло дьявольское шипение. Колдовство умирало…

– Кто же ты, брат? – зачарованно прошептал Орест, – немудрено, что тебя боятся.

И тут со всех сторон к полю стали сбегаться уродливые существа, а из леса вынырнули тени. Десятки, сотни, тысячи бесплотных духов собрались вокруг Сурьи и стали водить хоровод. Затем бросились на него и окутали плотным облаком.

– Э нет! – завопил Орест, оттолкнул Лилишу поближе к Сахо и помчался к брату, ступая по освобождённой от чар земле, – А ну, пошли отсюда, наглые твари.

– Оставь их, – сказал Сурья, – они не причинят мне вреда.

– Да они тебя разорвут на части.

– Их проклятие рушится, Орест, – голос брата был странный, незнакомый, – я его разрушаю… Мои руки… Я чувствую…Как всё рассыпается…

Тени всё прибывали и кидались на Сурью, не обращая внимания на Ореста, расталкивающего их в стороны. И вдруг всё стало меняться. Существа задрожали, вытянулись и стали сливаться с красноватыми дымками. И вот уже на поле стало полным-полно самых разных существ. Орест с изумлением узнавал в них обитателей Равнин и Гор – каменных орлов, полёвок, гамаюнов, лошадей, зверолюдов. Плоть их стала багряного цвета, но всё ж была осязаема.

Существа стояли и рассматривали себя, в изумлении ощупывая собственные руки, щипали себя за бока. Те, кто умел, смеялись вголос, а кто не умел – визжал, как сумасшедший, от восторга.

– Вот источник, – Сурья указал на небольшой камень, – возьми его. Отдай каменным людям.

– Но это ведь твой трофей, – заметил Орест, – тебе и честь.

– Тебе нужнее. Да я и не смогу взять его в руки. Непременно разрушу.

– Но это ведь источник. Он куда сильнее нас всех.

– Я чувствую, что разрушу…

Орест опустился на колени рядом с треугольным камнем. Источник походил на сердце, изрытое трещинами, и так же пульсировал. Он протянул к нему руку, чувствуя лёгкое покалывание. Сверху опустилась ладонь – чёрная, шелковистая, с золотистыми коготками, и он услышал нежный, как весенний дождик, голос Лилиши.

– Мне кажется, нам тоже не стоит его трогать, – чёрная владычица улыбнулась ему своими чудными губами. И Орест вдруг подумал, как же повезло его брату…

***

Старейшина Веретей замер, как вкопанный, не в силах вымолвить ни слова. Едва Хрунька ворвался в его обитель, сам не свой, и сообщил, что юные княжичи устроили заворушку на колдовском поле, он был готов к худшему. Но только не к тому, что Орест Кош позовёт его забрать источник.

Княжич стоял посреди поля рядом с необычной девушкой, соединившей в своём облике черты владык и солнечных альвов, и указывал ему на священный камень, лежавший у его ног.

– Мы тут подумали, что никто из нас не должен брать его в руки. Лишь те, кому он принадлежит.

Веретей перевёл взгляд на источник, а сердце плясало, пело, чуть ли не выскакивало из груди. Он свободен! Слава бессмертным Горам. Теперь они смогут вернуться домой!

– Ты можешь просить о чём угодно, Кош, – прошептал он.

– Ты знаешь, чего я хочу.