Светлый оттенок тьмы

— Мне — важно! — Кьяра упрямо вздёрнула подбородок, как вдруг странное выражение лица упыря заставило её съёжиться и сделать шаг назад, — что ты задумал?!

Глаза Карса сверкали, будто чёрные звёзды, пересыпаясь искрами безумия. Чёрные, как смоль, волосы, казалось, ожили и окутали голову ореолом тьмы. Он ещё никогда не казался ей таким прекрасным…

Таким прекрасным и неумолимо страшным…

По телу пробежал холодок страха, и она застыла, как статуя, не в силах пошевелиться. Сердце будто сжала сухая ладонь и держала, не давая биться. Кровь возмущённо стучала в ушах, призывая выдохнуть, но она не могла…

— Я тоже не могу подвести своих людей, Кьяра, — почти равнодушно сказал он, — вот уже много лет они идут за мной, а ведь я даже не чистокровный упырь. И они верят мне… Вся моя сила — в их вере… И я не могу показать себя трусом.

— Ты никогда не был трусом, — прошептала Кьяра, — что ты задумал?

— Мы победим… Мы просто не можем проиграть… Мы разобьём каменных людей, владык, волхованцев. Они ещё не знают, на что мы горазды, когда сильны… Когда мы возьмём всю силу… Всех первых жён и старших дочерей… Сегодня будет великое жертвоприношение, моя царевна.

— Нет, Карс! По-моему, это слишком высокая цена! Остановись. Эти женщины умрут зря…

— Вот только ты не веришь в меня, Кьяра… Может, потому, что не любишь…

— А причём здесь любовь?

— Любовь во всём, милая моя… Любовь во всём… Любовь — это главная жертва, которая окупит всё. И я готов её заплатить.

— Что ты задумал, Карс? — снова прошептала Кяьра, пятясь назад, и упёрлась в стену. Во всех смыслах. Ей некуда было идти, некуда было деться. Карс приблизился и прижался к ней почти вплотную. И во взгляде его больше не было ласки. Это был жестокий расчётливый взгляд.

— Пора тебе отдать дань своей семье, упырка.

— Ты считаешь, что моя жертва принесёт пользу? — она улыбнулась. Улыбка вышла жалкой. Она чувствовала, как трясутся губы.

— Это вдохновит моих людей…

Карс схватил её за горло и впился зубами в шею. Кьяра пыталась вырваться и молотила его кулаками по груди, пинала ногами, однако проклятый упырь оказался силён. Сльнее, чем она ожидала. И тогда она перекинулась и засияла.

Пусть попробует сунуть её в жертвенный огонь, жалкий предатель…

Пусть только попробует…

Карс отпустил её горло и отвернулся. Сияние дивниц причиняло невыновимую боль, обжигая чувствительную упырскую кожу. И она вдруг вспомнила, почему в Равнинах раньше не было упырей. Они не выносили дивниц…

— Ты ведь знаешь, что тебя надолго не хватит, — грустно усмехнулся он.

Несмотря на муки, Карс не отпускал её руку, впившись в неё, будто железными клещами. Всё так же, не глядя на неё, он потащил упирающуюся Кяьру в пещеру. Она сопротивлялась, падала на пол, и тогда он волочил её, хватая второй рукой за волосы. Маленькая дождевица выскользнула из-под платья Кьяры и яростно кусала его за всё, до чего удавалось добраться, однако Карс, казалось, не замечал боли. Не замечал, и не испытывал ни капельки жалости…

* * *

Карс запер её в темнице и выбежал наружу. Он был возбуждён — так, как никогда в жизни. Где, интересно, спрятались две его молоденькие жены? Сейчас он так их хотел — грубо, страстно, так, чтобы пищали от боли и наслаждения.

Его маленькая упырка…

Его холодная неприступная и такая желанная Кьяра Ведич-Айулла…

Как же ему будет её не хватать!

Но он не может поступить иначе. Он ничего им не отдаст. И даже если последний упырь умрёт на этой земле, проклятым волхованцам останется кукиш в виде груды погасших кристаллов. Две оставшиеся ярилицы никогда не смогут их зажечь…

* * *

Но как же боятся его люди. Даже отсюда он чувствовал страх и недоверие, поселившееся в их душах. Никто не хотел умирать…

Однако когда он предаст жертвенному огню Кьяру и остальных женщин, они воспрянут духом. Источник удивительно влиял на упырей, наполняя их верой в собственные силы.

В его силы…

— Карс, — позвал его один из помощников, — у нас почти всё готово.

— Всех собрали?

— Разве ты не слышишь плач?

Карс ничего не слышал. В голове стоял туман. Он уже ликовал, воспивая победу. Возможно, слишком рано. Возможно, напрасно. Но ему нравилось это чувство, и он не желал с ним расставаться.

Да, он не слышал плач. Он никогда его не слышал. Все рождены, чтобы умереть, и желательно сделать это не напрасно.

* * *

Карс посмотрел на жертвенный очаг. Три седовласые упырки сидели рядом с ним, взявшись за руки, и раскачивались, напевая обрядную песню. Пламя источника было большим — ведь недавно он отдал ему Таису и Паллану. Но сегодня ночью станет ещё больше, особенно, когда в него войдёт Кьяра. Оно вспыхнет, взорвётся столпами искр. Всё должно быть зрелищно и ярко, иначе упыри не поверят и выберут себе другого вожака…

Карс надеялся, что его народ оценит должным образом его жертву. Дьявол, даже если ему придётся принести в жертву всех своих жён!

— Лавр сбежал, — воскликнул кто-то за его спиной. Карс вздрогнул, выбираясь из уютного кокона мыслей, и нахмурился.

— Что значит, сбежал?

— То и значит. Вместе со своими жёнами. Его дочери, их мужья тоже исчезли.

— Проклятие! Нужно их вернуть. И наказать.