Светлый праздник

Сначала, пройдя выгон, они вошли в пашни. Здесь они стали с грустью рассчитывать, сколько бы земли досталось им на душу. Высчитали — много! Потом вошли в лес, где осматривали толщину деревьев, качество и количество их, причем убедились, что одних прутьев и валежника им надолго бы хватило; но и прутьев им не достанется. Простившись с лесом, они попали в луга, которые в этот год, как нарочно, были сочные, высокие, густые. Но у них не будет и сена![5] Бросив последний взгляд на это волнующееся море зелени, мужики перешли вброд реку и посмотрели на столб, служивший гранью между их поместьем и соседним владением. Здесь они отдохнули и пошли назад домой. На возвратном пути им так стало скучно, что они уже ни на что не хотели взглянуть, стараясь забыть свою невозвратную потерю. Вблизи уже деревни они начали ссориться между собой. И домой воротились злые. При этом некоторые мужики побили баб, некоторые напились водки, а некоторые просто ругались нехорошими словами до полуночи.

Через несколько дней пришло известие, что в Чекмене уже поставили "секуцию". Это сильно подействовало на наших мужиков: они замолчали, прекратив всякие разговоры о воле.

Последнее их распоряжение состояло в том, что они отправили в Чекмень верхом на лошади гонца, лучше сказать — соглядатая, наказав ему в случае чего скакать во весь дух обратно. Целые сутки прошли в ожидании. Наконец позднею ночью на вторые сутки прискакал соглядатай, как сумасшедший, слез с лошади, брюхо которой раздувалось, как раздуваемые меха, и сказал тихо, едва переводя дух от волнения:

— Чекменских мужиков секут!

Когда эта весть разнеслась по деревне и быстро собрался сход, то все собравшиеся поняли, что чекменское поражение, в котором чекменцы разбиты наголову, есть и их поражение, после чего без слов разошлись по домам.

Наутро взошло солнце, ярко осветив все закоулки деревни, но улица долго стояла пустая, как будто население вымерло все, и когда сюда пришла "секуция", то ей делать было нечего. Мужики наши отказались от своей светлой фантазии. Но еще темнее стало на их душе.

ПРИМЕЧАНИЯ

НИКОЛАЙ ЕЛПИДИФОРОВИЧ ПЕТРОПАВЛОВСКИЙ (С. КАРОНИН)

(1853–1892)

Родился в бедной семье сельского священника деревни Воскресенская Бузулукского уезда Самарской губернии. Не завершив гимназического курса, принял участие в народническом движении. Был арестован и предан суду по процессу "193-х", сослан в Сибирь. По возвращении жил в Поволжье под надзором полиции, сильно бедствовал и умер от туберкулеза.

Дебютировал рассказом "Безгласный" (1879) в журнале "Отечественные записки". Экономическому и духовному "разорению" народа после реформы 1861 г. Каронин посвятил две книги очерков: "Рассказы о парашкинцах" и "Рассказы о пустяках". В повести "Снизу вверх" (1886) показал процесс "раскрестьянивания" и превращения вчерашнего мужика в рабочего человека. Повести "Мой мир", "Бабочкин", "Места нет" посвящены взаимоотношению интеллигенции с народом. Иронически изображая "праздношатающихся" господ, для которых "хождение в народ" — дань модному увлечению, Каронин видит высшую обязанность интеллигента в просвещении мужика. В отличие от многих народников он не увлекается изображением положительных сторон общинной жизни, сосредоточивая внимание на явлениях ее распада. В разговоре с М. Горьким Каронин заявлял: "Мужика надо еще сделать разумным человеком, который способен понять важность своего назначения в жизни, почувствовать свою связь со всей массой подобных ему, стиснутых ежовой рукавицей государства" (Горький М. Собр. соч.: В 30-ти т., т. 10, с. 307). Тексты произведений Каронина печатаются по изданию: Каронин С. (Петропавловский Н. Е.) Соч.: В 2-х т. М.: Худож. лит., 1958.

Впервые — Русские ведомости, 1887, № 221.