Светлый Том

– Ты с Ленкой придешь и под гитару. Эх, красивый у Ленки голос был, – Кирилл Борисович, допил виски. Поставил пустой стакан на стол. Снова положил левую руку на футляр паркера. Стал вспоминать лицо Евгения Борисовича 26 лет от роду, когда он приехал в Москву. Ранняя осень, темный солнечный свет, окрашенный желтой и красной листвой. Синий Saab, две прелестные блондинки на заднем сиденье и Евгений Борисович, молодой, загорелый, подтянутый, стройный.

Кирилл Борисович открыл глаза. Рядом с тенью Жеки из 11Б, стояла тень Евгения из Москвы у Saab.

Кирилл Борисович налил виски в стакан, приветственно поднял его новой тени и пригубил виски. Поставил стакан на стол.

– Я тебя, к тому времени, со школы не видел. Ты, тогда почти сразу в армию ушел, а я в институте пропадал. От твоей мамы знал, что после армии ты остался где-то служить, поступил в сельскохозяйственный.

Кирилл Борисович наклонился вперед. Сцепил руки в замок, стал пристально разглядывать лицо Евгения.

– А я, честно признаться, считал тебя простаком, – Кирилл Борисович отвел взгляд от тени и посмотрел на лик в корпусе от карманных часов. – Все же знали, что после армии нужно быть совсем дураком, чтобы не поступить по льготе в сельскохозяйственный. А уж учится там проще простого. Вдруг, ты меня озадачиваешь: «не посмотришь икону, 16 век или нет?». Так в Москве начали работать Борисычи, первый антикварный магазин, второй… Ты что-то там мутил с зерном, вкладывая деньги в «старый хлам» у бабок в деревеньках, привозил его мне на оценку. А потом появилась Катя. Сказочной красоты искусствовед, – только сказка та была странная.

Кирилл Борисович залпом допил виски, налил еще, но оставил стакан с виски на столе, убрал руки на подлокотник кресла.

– А ведь она, Евгений Борисович, была у меня единственная настоящая женщина. Целый год, – Кирилл Борисович залпом выпил виски. Он в очередной раз пожалел, что у него нет личной вещи Екатерины Костылевой, но он не хотел видеть себя ее глазами. Он когда-то дал зарок и не собирался его нарушать.

Через полгода знакомства с Екатериной Костылевой, Кирилл Борисович познакомил ее с Евгением Борисовичем, а еще через пол года, Евгений Борисович свел Кирилла Борисовича с финном.

– Да, это была комбинация в твоем стиле, Евгений, – Кирилл Борисович налил в стакан виски, как всегда на два пальца. – Там пошли другие комиссионные за оценку, потом встреча с профессором Глосс и полгода в экспедиции, Центральная Америка, Южная Америка, – выпив залпом виски, Кирилл Борисович оставил стакан, – хорошее кончилось, – пристально посмотрел в пустые глаза призрака Евгения, перевел взгляд, вглядевшись в глаза Женьки.

– Я изменился, после той поездки, а вы, Евгений Борисович этого не заметили. Странная, сказочная Катя, выбрала не меня и не тебя. Она ни чего не скрывала. Я для нее был где-то далеко, даже лежа в одной постели. Ты был слишком напорист, материалистичен. Выбрала она Петрушу. Это, ведь, ему ты заказал самую дорогую картину в его жизни, – обнаженную Катю.

– Мои гонорары взлетели до небес. У меня появилось имя и вес в международном плане оценки исторических реликвий. Екатерина стала генеральным директором нашей сети антикварных магазинов. Вы, Евгений Борисович, пошли в министерство сельского хозяйства.

Кирилл Борисович закрыл глаза, он стал вспоминать Евгения Борисовича в ту последнюю их встречу на приеме в честь назначения Евгения Борисовича губернатором. Их совместный бизнес приносил им обоим солидный пассивный доход. Дом Евгения Борисовича в Подмосковье, его фигуру, позу, взгляд, возле картины обнаженной Кати.

Кирилл Борисович положил левую руку на футляр паркера.

– Это тот самый Parker, – Кирилл Борисович оторвал взгляд от картины и указал рукой на золотой кончик ручки в нагрудном кармане Евгения Борисовича.

– Да, – Евгений Борисович отпустил взгляд на ручку, достал ее из кармана. – Вечное перо, сейчас скорее как талисман. Это именно ей подписан устав нашего ООО. Любовь и желание после созерцания обнаженной Екатерины Костылевой, сменилось Любовью и мечтою воспоминаний об удавшемся прошлом.

– Можно, мне ее в память о нашем прошлом, – Кирилл Борисович, протянул руку.

– Конечно, забирай, – Евгений Борисович вложил в ладонь Кирилла Борисовича золотую ручку, обеими своими руками закрыл ладонь с ручкой в кулак, – это наше вчера, а вот сегодня и завтра у нас с тобой Кирилл Борисович, разные. Развлекайся, а я пойду к гостям, – с этими словами, Евгений Борисович развернулся и пошел к лестнице на первый этаж.

Кирилл Борисович открыл глаза. Третья тень – его память – Евгений Борисович, в тот не уловимый момент, когда он вот – вот начнет разворачиваться и уходить в вечность, унося в себе память о Кирилл Борисовиче – его прошлое.