Светлым по Темной

Мой ближайший коллега почтительно наклонил голову и стрелой вылетел за дверь. Я, недоумевая все больше и больше, послушно села на стул и тут же поспешила ухватиться за подоконник, дабы не завалиться на пол. У плотника имелись явные проблемы с глазомером — одна из ножек стула была намного короче, что обуславливало общую неустойчивость всей конструкции и заставляло ее опасно крениться, угрожая низвергнуть седока на пол, покрытый старым дырявым ковром.

Мастер, склонив голову к плечу, смотрел на меня пристально и вдумчиво, словно пытаясь прочитать мои мысли. А может и пытаясь, хмар знает этих Мастеров, что они умеют, а чего нет. На всякий случай соорудив хиленький ментальный щит, я с вопросительной полуулыбкой посмотрела на светлого Мастера, гадая, что за думы мечутся под его высоким покатым лбом.

Глубокомысленное молчание продолжалось до тех пор, пока в кабинет не вошел искусник Даерт с небольшим подносом в руках. На нем стояли два высоких старинных серебряных бокала. Но бокалы, хоть и похожие, были непарными. Даерт дернулся было к Мастеру, но вспомнил о правилах приличия и все-таки подошел сначала ко мне. Я, не зная, чти и подумать, протянула руку к ближайшему бокалу, но искусник ловко уклонился и повернул поднос другой стороной:

— Прошу простить, это мой личный фужер, — спокойно пояснил Мастер в ответ на мой недоуменный взгляд. — Берите же…

Пожав плечами, я аккуратно сняла с подноса второй бокал и замерла с ним в руках, с любопытством вглядываясь в тонкую филигрань, сплошь покрывавшую края и ножку. До чего же красиво, просто произведение искусства!

— Пейте, Дивейно, — напомнил Мастер, делая глоток из своего фужера. Что это с ним случилось? Раньше что-то я не замечала за главой Светлой Школы привычки распивать алкоголь с подчиненными. Или это просто меня не звали в свидетели?

Однако надо соблюдать правила приличия. Не найдя достаточно серьезного и обоснованного повода для отказа, я уже вошедшим в привычку жестом отогнула край вуали, прикрывающий губы, и медленно поднесла бокал ко рту. Вино пахло чем-то странным, смутно знакомым и, кажется, даже угрожающим. Я невольно приостановилась, подозрительно принюхиваясь и стараясь вспомнить, где раньше я могла чувствовать этот запах.

— Пейте, Дивейно, — с нажимом повторил Мастер, буравя меня пристальным взглядом. Что это с ним? Уж не отравить ли задумал? Хотя, учитывая размер той дикой суммы, которую Светлая Школа выложила за мою покупку, это было бы в высшей степени неразумно. Да и кто управление внутренними резервами тогда преподавать будет? Не Даерту же все отдавать, крысообразный с такой нагрузкой просто не справится.

Вино оказалось терпким и сладким, по вкусу напоминающим смесь винограда и перезревшей хурмы. И еще какой-то тонкий, едва уловимый привкус чувствовался, но я все еще не могла сообразить, что это такое.

— Что происходит? — Отчего-то мой голос был напряженным и слегка запыхавшимся, будто я избежала по лестнице на пятый этаж.

Мастер сверкнул на меня каким-то странным удовлетворенным взглядом и, лениво растягивая слова, завел:

— Э-э-э… Ну, я вас поздравляю, искусница Дивейно, желаю, так сказать, счастья в личной жизни и успехов в нашей нелегкой преподавательской деятельности. В светлый день вашего рождения…

— Что? — едва не поперхнулась я. — Какой день рождения? Он у меня весной, в мае!

— Правда? — потрясенно вскинул брови Мастер. — Вот странно, ведь в вашем личном деле отчего-то записано — сегодня… Ах, какая досада! Какая незадача! Как неловко все вышло! Прошу простить секретаря, видимо, он что-то напутал… Вы же не обиделись?

— Да нет, — пожала я плечами, осторожно вставая. Стул качнулся назад и все-таки обрушился на ковер. Вовремя же я встала… — Ничего страшного. Я могу идти? А то у меня лекция у девятого курса, как бы наши выпускники аудиторию не сломали, оставшись без надзора.

Я так и сказала — наши. И только потом осознала, что, собственно говоря, брякнул мой бестолковый язык. Какие такие «наши»?! Нет тут твоего ничего, Дивена! Нет и быть не может! Ты — темная! И ничто в этой Империи не должно стать твоим, это все — чужое, временное, его надо просто пережить, перетерпеть, как визит к цирюльнику-зубодеру.

— Конечно-конечно, идите, — облегченно улыбнулся Мастер, сделав вид, что не заметил ни упавшего стула, ни всей гаммы овладевших мною чувств. Вот только радовался он, как мне показалось, вовсе не прояснению досадного недоразумения, а чему-то другому, куда более значимому. Но раздумывать над этой загадкой я не стала — просто почтительно наклонила голову и вышла из кабинета.

Пока дошагала до аудитории — пара закончилась, гомонящие школяры повалили к выходу, отнюдь не огорченные моим длительным отсутствием. Ну и ладно!