Светлым по Темной

Вновь взрыв дикой головной боли, звон в ушах и свистопляска красных пятен перед глазами. Но, увы, иного способа передачи информации и общения с хозяевами валерисэн еще не придумали, а мне нужно было знать, не обижали ли Нену в мое отсутствие. Впрочем, обгрызенных трупов и обглоданных костяков по углам не видать, значит, обошлось без серьезных оскорблений. Через волны боли, захлестывающие мою несчастную голову, наконец прорвались четкие и ясные образы: работник конюшни, опасаясь близко подходить к моей зверушке, на вилах подает ей внушительные куски мяса. Потом Ненависть передала запах и даже вкус своего обеда — нормальный, вполне свежий и приятный. Моя вторая ипостась мечтательно облизнулась и даже слегка позавидовала валерисэн; забывшись, я хищно сверкнула глазами и клацнула на мгновение удлинившимися клыками. Нена изумленно покосилась на меня и даже слегка попятилась — мол, совсем сдурела, хозяйка, уж не меня ли сгрызть прицеливаешься?! Я опомнилась и поспешно притушила дикие огоньки в глазах. Нельзя уж настолько распускаться, а то эдак и до людоедства недолго докатиться…

ГЛАВА 3

На следующий день я, нервничая и поминутно щелкая невольно удлиняющимися клыками (в состоянии сильного душевного напряжения очень тяжело сохранять приличный вид), стояла под дверями кабинета Мастера в толпе «бесплатников», сдававших вчера экзамены на ристалище. Глава Школы по одному вызывал выпускников к себе в кабинет, объявлял место будущей работы или имя человека, купившего себе без пяти минут искусника, и отправлял готовиться к выпускному балу, который должен был состояться вечером. К тому моменту, как из кабинета выскочил сияющий, как начищенный медяк, Рэммэр и провозгласил: «Дивена — следующая!», я уже едва ли не падала в обморок от волнения. Сердце тут же рванулось вверх и застряло в горле, закупорив его плотным комом. Тройдэн, стоявший рядом со мной ради моральной поддержки, которая выражалась в поминутных вздохах и увещеваниях: «Все будет хорошо!», подтолкнул меня в сторону тяжелых резных дверей из мореного дуба и начертал в воздухе знак Аййяти — на удачу.

Я, стараясь держать себя в руках, шагнула в святая святых. До этого мне еще никогда не случалось бывать в кабинете главы Школы, поэтому я, несмотря на свое волнение, с любопытством огляделась. А хорошо живется Мастерам! Ноги почти по щиколотку тонули в густейшем и мягчайшем ковре цвета спелой сливы, в окно, забранное витражным стеклом с изображением Увиллы, били лучи солнца, пятнающие разноцветными бликами роскошное напольное покрытие, стены были обтянуты шелковой тканью, а сам Мастер сидел в глубоком кресле с резными подлокотниками и гнутыми ножками. На стене висел гобелен, изображающий всадника в полном боевом облачении, и картина в позолоченной раме — герб Темной Империи, выполненный светящимися и переливающимися красками.

С трудом переставляя ставшие вдруг ватными ноги, я дотащилась до середины кабинета и остановилась, не смея идти дальше. Однако Мастер, ни с того ни с сего решив изобразить галантного кавалера, протянул руку и указал на большое кресло напротив себя. Видя, что я не понимаю, спокойно пояснил:

— Садись, Дивена, в ногах правды нет.

Я медленно и неуверенно, как труп, оживленный посредственным искусником, подволокла себя к креслу и кулем свалилась в него, пугаясь все больше и больше. С чего бы Мастер, который раньше обращал на меня внимания не больше, чем на пыль под подошвами сапог, вдруг ударился в такую предупредительность? Ой, что-то тут нечисто…

— Ну что, отдохнула после вчерашнего экзамена? — тем временем поинтересовался глава Школы, благодушно улыбаясь и вообще стараясь всячески продемонстрировать свое дружелюбие и желание побеседовать на равных. Но я продолжала упорствовать в предрассудках и смотрела испуганно и настороженно.

— Отдохнула, — наконец пришлось согласиться мне, когда молчать стало совсем уж неудобно и неприлично.

— Вот и отлично, вздохнул Мастер. — К выпускному готовишься?

Я глубокомысленно и значимо покивала. На самом деле вся подготовка к сему знаменательному событию ограничилась подбором подходящих туфель к старому, уже слегка мне маловатому платью. Ученицы из богатых семей еще за полгода до выпуска хвалились роскошными вечерними туалетами, приобретенными для них заботливыми родителями, я же, живущая, вернее, существующая на аккуратно выплачиваемую Школой крохотную стипендию, в отличие от них была лишена мук выбора между фиолетовым и бирюзовым нарядами — у меня не было денег ни на один, ни на другой. Поэтому пришлось довольствоваться новыми туфлями, на которые я по медяку собирала деньги с прошлой весны, и нарядной заколкой для волос.

— Замечательно, — с наигранным энтузиазмом восхитился Мастер. — А знаешь, куда ты отправишься работать после выпускного?

Вот он, главный момент, ради которого я десять лет ломала зубы о гранит магических наук, бегала вчера но ристалищу, а сегодня полчаса толкалась под дверями кабинета!