Светоч

– Ну, не скажи, подруга. Чегой-то сразу горе? Жизнь, глянь, короткая какая. И прореветь ее всю? Нет, не согласная я! – Беляна вскочила с лавки, заметалась по горнице. – А ты все ждешь? Все надеешься, что муж за тобой приедет? Владка, дурёхой-то не будь, два года уж прошло. Ой, да что ж я, глупая, все о пустом?! Влада, уходить надо, Глеб Чермный воев своих ведет. Я пока шла от Красени по перелескам, обоз повстречала. Вел купец новоградский, вот и он и рассказал, что народец по берегам Ловати с мест снимается, бежит. Схроны лесные обновляет и там прячется. Говорят, кровавый он, Чермный-то, лютый. Он на Новоград идет, стол княжий стяжать, а вече²⁷ не хочет ему стол давать. Вот и идёт Чермный посады²⁸ пугать, на свою сторону переманивать. Бежать надо, Владка. Пойдут через Загорянку, так нам несдобровать. Вдоволь поваляют на лавках, а то и навовсе замучают. Тебе так точно не выжить. Такую паву вои не упустят.

Влада малое время сидела молча, а потом встала и заговорила:

– А вот и знак, – поправила бабье очелье на лбу. – Вторым днем тронемся с места, Беляна. В Новоград пойдем.

– Ты что, ополоумела? – рыжая всплеснула руками. – Так Чермный туда и идет! Из огня да в полымя?

– Тихо, – упредила взглядом Владка. – К волхву подадимся, его не тронут. Не посмеют. Я Скор, род их княжит, чай, оборонят. Пойдешь со мной?

Беляна похлопала ресницами, помолчала, но не подвела:

– Добро, идем. С тобой, хоть куда, Влада. Утресь выдвигаемся?

– Вторым днем. Нынче ты спи, сил набирайся, а я весь упрежу. Негоже людей бросать в неведении. Да и надобно сыскать с кем идти. Чай, одни мы далеко не уйдем. Схожу к Лесьяру, вызнаю, когда обоз пойдет в Новоград. Да, хоть в Вешень. Оттуда уж найдем подводь²⁹ какую нето.

Не стала Влада слушать щебета подругиного, накинула охабень и двинулась к веси. Там на подворье Лесьяра Крутых выспросила про обозников, да велела разнести весть, чтоб схроны обновляли, на случай, если войско Чермных пойдет. С тем и ушла, будто совесть свою очистила, а у перелеска обернулась, оглядела места родные, поклонилась поясно и ушла в Черемысл. Знала откуда-то, что не вернется уж в Загорянку, с того и прощалась.

Утром второго дня Влада и Беляна заперли хоромы Добромилы, положили требу светлым богам на дальний путь и ушли. Обе в добрых сапогах, теплых охабенях. В крепких кожаных торбах несли с собой одежки, чуть снеди и тугие кошели с золотом.

На берегу Ловати нашли обоз купца Житяты, сговорились за малую мзду идти подводами до Вешени. Тот обещал свезти в целости, но просил накинуть две деньги, сулил сыскать место на насаде³⁰ брата, что шел высокой водой по Волхову до Новограда. На том порешили и тронулись в путь.

Глава 5

– Глеб, а и дурной ты, – сивоусый мужик забрался на коня. – Ведь на рожон лезешь. Добро бы с ватагой своей, а так-то чего ж? Попадешься Завиду Скору на узкой тропке, он и глазом не моргнёт, смахнет косу твою вместе с головой. Что, что ты лыбишься, недоумок? Живи хочешь лишиться? Так иди, ломай хребет. Удалью хвастаешь? Один супротив всех прёшь? Тьфу, дурень!

– Вадим, а чего ж ты за мной увязался? – Глеб улыбку с лица смел, грозно свел брови к переносью. – Никак, сам дурень?

– А то нет? – ворчал поживший Вадим, крепкой рукой поглаживая бритый затылок. – Как есть дурень. Сидел бы дома с женой, внуков ждал. Жрал бы, да спал, – обернулся к десятку воев: – На конь! Тихим ходом, ступай! Оська, пёсий нос, костёр потуши! Займется, так лес вчистую выгорит!

Еще малое время были слышны шутейные перебранки меж воев, звон броней и лошадиной упряжи, а уж потом небольшой отрядец тронулся и вышел на большак. Шли ходко: весна выдалась холодная, не донимала зноем и пылью дорожной, бодрила прохладным ветерком бывалых мужей.

Глеб шел впереди всех, крепко держал поводья большого коня, по сторонам не глядел – раздумывал, прикидывал. В Новоград отправился, зная наперед, что может и живи лишиться, но разумел и иное – Завид Скор, новопосаженный князь, мог обернуться великой бедой для всего рода Чермных. А как иначе? Чермные издавна славились и мастерами, и воями, а промеж того торговыми мужами и жёнами. Род крепкий, большой – почитай на два десятка весей расселился. И в каждом дворе людей десятка три, иной раз и пять³¹. О том знали все, а вместе со всеми и Завид Скор, что сел так поспешно на княжение.

Глеб знал наверно, что отец его – глава рода Чермных – княжьего стола не желал: посадники за такую честь три шкуры драли. И дружину води, и споры ряди, и с соседями уговаривайся, иной раз и золота отсыпь, куда надобно. Но чуял беду близкую от Скоров, и не хотел утратить род, а вместе с ним и земли, что давали обильный урожай. Новый князь не желал упускать жирного куска из зубов, потому и любой крепкий род расшатывал: где дружину пускал веси пощипать-обездолить, где и клеветал, и навет творил. Уж не впервой Чермным обсказывали, какие они кровавые и лютые, во всем Глеба виноватили. Да и отец велел на подворье не показываться, мол, беда за тобой по пятам бродит. Изверг³² из рода и слезы отеческой не уронил по сыну.