Светоч разума. Рациональное мышление в XXI веке

После преодоления магического порога универсальные существа, как мне кажется, неизбежно возжаждут познать внутренний мир других универсальных существ. Вот почему мы смотрим фильмы, мыльные оперы, телевизионные новости, просматриваем блоги, телетрансляции с веб-камер, колонки сплетен и в том числе журнал People и таблоид The Weekly World News. Люди стремятся проникнуть в головы других людей, “взглянуть на мир” из других черепов, впитать чужой опыт.

Хотя мое описание звучит несколько цинично, на самом деле от репрезентативной универсальности и порождаемой ею сильнейшей жажды сопереживания рукой подать до эмпатии, которую я считаю самым замечательным отличительным качеством человечества. В глубинном смысле “быть” кем-то другим – значит не только видеть мир таким, каким тот его видит, но и чувствовать, что ты рос и сформировался в тех местах и в то время, где и когда рос и сформировался другой, а это гораздо глубже. Это значит принять его ценности, проникнуться его желаниями, жить его надеждами, прочувствовать его стремления, разделить его мечты, вздрагивать от его страхов, участвовать в его жизни, слиться с ним душой.

Примеры такого рода спонтанной эмпатии – помощи людям, попавшим в тяжелое положение, – можно найти в жизни почти всех людей. Все подобные действия объясняются способностью, а по сути – непреодолимым желанием отождествить себя с другим разумным существом. Вот некоторые довольно случайные, но типичные примеры: мы не убиваем залетевшую в дом жужжащую пчелу, а ловим ее и осторожно выпускаем на улицу; подбираем приблудную собаку, читаем бейджик на ее ошейнике и звоним по указанному на нем номеру; бежим за уронившим кошелек человеком и, вместо того чтобы взять содержимое себе, как поступил бы эгоист, возвращаем кошелек. Или более приземленные поступки: тщательно отмываем отвратительно грязный туалет в самолете или просто при выезде из отеля оставляем большие чаевые горничной, которую в глаза не видели.

Ни в одном из этих случаев нет ни малейшей надежды на то, что ваш добрый поступок позже будет вознагражден. Желание совершить его возникает просто из-за идентификации себя с незадачливой пчелой, или с потерявшейся собакой, или с ее обезумевшим хозяином, или с еще не обнаружившим потерю владельцем кошелька, который вполне мог бы после этого запаниковать, или с безымянным следующим в очереди пользователем туалета, которому, как можно представить, будет противен грязный туалет, или с незнакомой горничной, которой будет приятно получить небольшие дополнительные деньги.

Все эти типы уязвимости, воображаемого страха, шока или потребности в чьей-то поддержке – следствие негативного опыта, который человек пережил в своей жизни. И встречаясь с подобной ситуацией, он думает про себя: “Я точно не хотел бы, чтобы такое случилось со мной!” Именно это и означает отождествление себя с другим существом или, иначе говоря, идентификацию. Можно об этом сказать и так: все эти примеры заботы, радости и облегчения, которыми человек может одарить другое существо, – следствие положительного опыта, который он получил в прежней жизни, и поэтому он думает про себя: “Как бы я был благодарен, если бы со мной поступили так!”

Еще раз: смысл идентификации – в проецировании жизни одного индивидуума на жизнь другого (или наоборот). Идентификация с другими – это глубинная черта нашей человеческой природы, порождающая эмпатию. Она не имеет ничего общего с генетически запрограммированным в нас альтруизмом и еще меньше со “священными” моральными принципами, которые якобы были нам ниспосланы свыше.

Все вышеизложенное ясно показывает, что люди (как и животные) могут быть хорошими, участливыми и нравственными и без высшего божественного существа, которое бы подсказывало им, как нужно действовать в определенных жизненных обстоятельствах.

Интерлюдия. О преступлении, наказании и ответственности