Светочи Конфедерации. Книга вторая

— Нет! Не говори так! Я пойду с тобой! — Мелисента вдруг поняла: она готова отправиться за Домиником куда угодно. Сделать ради него все, что он скажет! Ведь он любит ее — так, как не любил никто и никогда.

Мужчина снова печально покачал головой и тоскливо вздохнул:

— Я не могу рисковать тобой, детка! Ты такая слабая… нежная… тебе лучше оставаться дома, в безопасности. Я не могу рисковать тобой!

— А я хочу помочь тебе! Скажи, что мне сделать, Дом?!

— Ты правда хочешь помочь мне?

— Очень!

Мелисента и сама не заметила, как оказалась втянута в страшную игру. Как поставила на кон свою жизнь и судьбу.

Доминик поручал ей все более сложные дела. Учил, как организовывать мятежи и бунты. Как взращивать в сердцах простых людей недоверие и ненависть к тем, кого называл поработителями.

— Главное в нашем деле — скрытность, — поучал он. — Не вздумай вербовать сторонников. Никогда не нанимай одних и тех же людей. Не пытайся создавать банды или партии — их сразу же заметят. Мы должны добиться своего тихо и незаметно.

Женщина внимала ему, как божеству. Мечтала о том дне, когда любимый добьется своего, почувствует себя свободным и счастливым.

— Как только я пойму, что наши с тобой дети смогут жить на свободной, счастливой планете — мы поженимся! — обещал Дом.

И Мелисента делала все, чтобы приблизить это светлое будущее.

27. Планета Монастырь. Школа Инквизиции

— Слушай, подруга, как ты уживаешься со своим Картаделем? — спросила вечером третьего дня от поступления в ученичество Летиция у Лайоны, с которой встретилась по дороге к трапезной.

— В смысле — как уживаюсь? Нормально уживаюсь, — не поняла вопроса Лайона.

— Но он же… такой строгий. Требовательный. Суровый, — попыталась объяснить свою мысль Летти.

— Это Валлиан — суровый? — снова удивилась Лайона. — Мы точно об одном человеке говорим?

— Ну, я говорю о Великом Картаделе Валлиане Долгожданном, — хмыкнула Летиция. — Вроде бы ты за ним замужем?

— Да, кажись, с утра была, — ответила шуткой на шутку госпожа Монтессори. — Только вот как-то не замечала за ним особой суровости.

Лайоне, привычной к мужчинам Левконии — угрюмо-властным, решительным, жестким и порой грубым — таким, как полковник Рид — ее собственный муж казался воплощением мягкости и деликатности.

— Все познается в сравнении, Летти, — хмыкнула Лайона. — Поверь, мне есть с чем и с кем сравнивать. Уверена, когда ты побываешь на Левконии, твое мнение о Валлиане сильно изменится. Но, если тебе слишком трудно с ним, то еще не поздно передумать и остаться на Монастыре. Уверена, Светоч Эль-Кардо не откажет и примет в ученицы.

— Хорошая же я буду Тень, если сдуюсь при первых же трудностях! — засмеялась Летиция. — Нет уж, буду закалять характер под присмотром твоего супруга.

— Вот и замечательно! — Лайона положила ладонь на плечо подруги. — И давай договоримся, что обо всех своих сомнениях и затруднениях ты будешь сообщать Валлиану. Он обязательно поймет тебя и найдет решение, которое устроит вас обоих.

— Ты так уверена в нем? — переспросила Летти.

— Я полностью доверяю мужу, Летиция. Больше, чем себе самой.

— Как это, наверное, здорово, когда можешь доверять кому-то настолько полно, — вздохнула будущая Тень.

— Ты тоже можешь доверять Светочу Валлиану, Летти. Доверять абсолютно во всем, — заверила Летицию Лайона.

— Думаю, мне еще предстоит научиться такой степени доверия, — вздохнула та. — А ты, Лайона? Ты сразу смогла довериться мужу? Тебе не было сложно?

— Было, — признала госпожа Монтессори. — Жизнь на Левконии вообще не располагает к доверчивости. А осознать и принять как данность тот факт, что Светочи — все Светочи, не только Валлиан — совершенны в своем душевном благородстве, нелегко. И находиться рядом с ними нелегко, потому что невольно начинаешь ощущать собственное несовершенство, стыдиться его. Наверное, поэтому у них так мало близких людей. Немногие это выдерживают.

— А ты как выдерживаешь? — заинтересовалась начинающая Тень.

— Как? Прежде всего, смиряю собственную гордыню. Стараюсь принять себя так, как принимает меня мой муж: без осуждения, но с желанием изменяться, тянуться вверх, становиться лучше. А еще каждый день начинаю с благодарности и заканчиваю благодарностью Творцу — за то, что доверил мне эту честь — быть женой Валлиана. Благодарностью самому Валлиану — за его любовь, за его веру в меня.

— Поняла. Ты — философ, Лайона.

— Не знаю, Летти. Может быть. Пошли уже ужинать, а то каша остынет.

— Вот за что тебя люблю, подруга, — засмеялась Летиция, — так это за твой рациональный подход к жизни. За способность легко переключаться с высоких материй на совершенно земные, обыденные дела.

— Ну, а что? — подмигнула подруге госпожа Монтессори. — Как говорят опытные вояки, «война войной, а обед — по расписанию!»

Смеясь, девушки вошли в трапезную и направились к столу матери-настоятельницы, где их уже дожидались и сама настоятельница, и Наставники, и старшие сестры-монахини.

***