Светопреставление

Вопреки ее предчувствию не это наше свидание оказалось последним, а следующее, которого я горячо добивался и для устройства которого она приложила немалые усилия. Через неделю или две ей удалось получить ключи от квартиры уехавших знакомых, и я пришел прямо туда в назначенный вечер, оставив дома записку, что я на каком-то школьном факультативе (что уже смешно, но мне было не до шуток, от волнения я уходил сам не свой). Свет в квартире она не позволила зажечь. В отблесках пробивавшегося с улицы освещения посверкивали в темноте стекла ее очков, которые она затем сняла, чтобы дать мне свои губы. С которыми я не очень знал, что делать. Я тыкался, как кутенок, ей в волосы, мы катались по дивану и по ковру, она расстроилась отчего-то и плакала, я высушивал поцелуями ее лицо, жал упругую грудь и наваливался на бедра, но мне почему-то не приходило в голову начать ее раздевать. На ней опять был вязаный свитер и плиссированная юбка. Разум отказал ей, а инстинкт подвел - она оказалась в объятиях такого зеленого юнца, что даже трудно было себе такое предположить. Какая-то колючая деревяшка мешала нам обниматься, но я словно впал в оцепенение и воспринимал это только как досадную помеху. Возможно, причиной был глубинный иррациональный страх - слишком неожиданно для меня и почти без участия моей воли все произошло, чтобы я смог переступить через него, когда дело дошло до дела. Через два часа утомительных псевдолюбовных занятий, разговоров, смысл которых ускользал от меня, и неожиданных слез (чего уж понятнее - я не только не любил ее, но даже не овладел ею), я выскочил на улицу, как пробка или ныряльщик с последним глотком кислорода в легких. Ноги сами несли меня домой.

После того вечера я немедленно бросал трубку, едва заслышав ее голос в ней, будто это был голос сирены или русалки, чуть не заманившей наивного парубка в сумрачный мир, из которго нет возврата. Объяснить бы ей я ничего не смог. Потому что и моряком-то я хотел стать, чтобы справиться с непобедимым страхом морских глубин, как я теперь понимаю. А она даже свет не хотела включить: что она, не знала, что во всех детях живет страх темноты? С виду я был прозрачен для нее, как электрическая лампочка, она же пряталась в темной комнате, под фальшивым именем, на конспиративной квартире. С полумаской только был перебор - может, он ее и подвел. Потому что вышло все наоборот. В той темноте, которую она учинила, мне удалось ускользнуть от нее.

Ей-богу, странная история.

Выход из роли

Пора вспомнить маленького Сахарова с крупной неровной головой, действительно, походившей своей формой на кусок колотого сахара (нынче такого нет в продаже). Мы и не подозревали, что он страдал, оттого что жил на самой дальней окраине, и учеба в 1-й школе была для него совсем не тем, чем для всех остальных. Его покосившийся домик, где он жил с матерью и сестрой, я увидел много позже, когда, перебравшись в более крупный город, он уже работал в обкоме партии. Однако бедняга и туда сумел попасть, когда в стране началась "перестройка", обломилась ему только государственная квартира, а до того бегал за водкой для начальства и использовался им для выписывания на него фиктивных премий. Парень был старателен, но туповат.

И вот неожиданно, во время одной из поездок куда-то всем классом, он посягнул на роль шута, которая уже "жала" нашему Ваське, и дня три смешил всех так, что совершенно Васеньку затмил, тот ходил зеленый. Больше того, самый низкорослый в классе, коротконогий, он приударил за самой высокой в классе девчонкой, рано созревшей и обладавшей никем пока не потревоженной сексапильностью крупной женщины - грацией слонихи или носорожихи (если кто понимает в этом толк). Она была очень спортивной и, в отличие от него, хорошо училась. Он запрыгивал к ней на колени (как бы хотел оказаться на них я!), щипал ее, она визжала, смешил до слез - короче, повел себя как парень из предместий, если не как сельский парубок. Все заметили, что он даже слегка кудреват. Самое любопытное, однако, что его только и хватило на эти три дня. Сразу по возвращении из той поездки он сник, вернувшись к облику ничем не выделяющегося, туповатого и осторожного зануды.

Но опыт запомнился - и ему и нам: оказывается, роли можно менять, как рак-отшельник меняет раковины, посягать на них, - другой вопрос: годишься ли ты для выбранного амплуа и сколько в тебе пороху?