Светорада Золотая

Пока сопровождающие княжну люди прохлаждались и ели угощение, сама княжна решила пройтись по рощам. Никого не взяв с собой и не предупредив, она вышла через калитку и пошла по тропинке среди высоких березовых стволов, слушая щебетание птиц и щурясь на светившее сквозь ажурную листву солнце. Княжна была в легком белом одеянии с зеленой вышивкой на предплечьях, косы увиты зелеными лентами, на ногах легкие поршни на ремнях, украшений она в этот раз не надела, только на груди поблескивал на тонкой цепочке алый рубиновый кулон, с которым княжна никогда не расставалась. Светорада шла, неслышно ступая по тропинке, пока не набрела на пробегавший среди зарослей папоротника ручей. И тут увидела избушку под зеленой дерновой крышей. Избушка, хоть и маленькая, выглядела ухоженной и обжитой: по выбеленным стенам поднимались вьюнки, перед дверью резная скамья, сама дверь приоткрыта, и изнутри вился легкий дымок – видимо, там куховарили.

Княжна хотела было подойти да поздороваться, но что-то удержало ее на месте. Она прислонилась к толстому стволу березы, почти слившись в своем бело-зеленом одеянии с березовым лесочком. И неожиданно поняла, что заставило ее остановиться: из маленькой избушки доносился веселый молодецкий смех, который мог принадлежать только одному человеку – Стемке Стрелку.

Вскоре он и сам появился, вышел, согнувшись под низкой дверной притолокой. Растрепавшиеся волосы падали на глаза, на обнаженном до пояса загорелом сильном теле белели полоски старых шрамов. Стема не заметил наблюдавшую за ним из лесу княжну, стоял, закинув руки за голову, потом сладко потянулся, как после сна. И тут же из дверного проема показалась Олеся. Длинные светлые волосы рассыпаны по плечам, как у незамужней девушки, белая рубаха сползла с одного плеча. Босая и легкая, она подбежала к Стеме, обняла со спины, улыбаясь. А он чуть откинул назад голову, что-то говорил, а пальцы ласково поглаживали обнимавшие его руки.

Светорада замерла и словно дышать перестала. Смотрела, как Олеся, ласкаясь, обошла вокруг Стемы, как они о чем-то говорили и смеялись, а потом Олеся стала целовать Стему в шею, в губы. Они стояли обнявшись и целовались, целовались, целовались… Светорада видела, как руки Стемы зарываются в волосы Олеси, видела часть его лица с закрытыми глазами, и ей казалось, что в этот Триглавов день ее отдали на растерзание чудовищу, что оно уже впивается в нее и грызет – такой сильной была рвущая боль в груди.

Ей хотелось кричать, но в горле словно образовался давящий ком, не позволивший издать ни звука. Однако ее немой крик все же был услышан: Стема внезапно оторвался от любовницы, стал озираться по сторонам, пока не увидел застывшую среди зарослей княжну.

Мгновение они смотрели друг на друга: Светорада – не двигаясь, ощущая, как по телу разливается холод, а Стема – почти с испугом. Однако он тут же улыбнулся, изогнул бровь, а потом, будто желая что-то доказать княжне, вновь стал пылко и быстро целовать Олесю.

Светорада исчезла как тень. Когда Стема взглянул в том направлении – только листва трепыхалась на ветру да белел ствол березы, у которой еще минуту назад стояла княжна. Уж не привиделась ли она ему? Нереально прекрасная, яркая, огненноглазая… Однако такое не может померещиться. И Стема понимал, как неладно, что хитрая Светка выследила его тут с женой Некраса.

Стараясь не выдать волнения, он негромко сказал Олесе:

– Вот что, лада моя, поеду я. Так надо.

Лицо Олеси померкло.

– А как же я?

– Как и договаривались. Жди, пока твой отец не уладит дело с Некрасом.

Стема вернулся в Смоленск меньше чем через час.

– Как тут у вас? – спросил у Кудияра, соскакивая с коня. – Княжна как?

Его отец как раз подрезал себе острым ножом бороду, глядя на свое отражение в бадье с водой. Не прерывая замятия, сказал:

– Думаешь, она только о тебе и печется? Хотя… Ты ведь рында бестолковый, от службы по всякому пустяку отлыниваешь. И Гордоксева того и гляди лишит тебя места. Но по мне – это пошло бы на благо и тебе, и княжне.

Стема только пожал плечами. Выставив Светораду этакой похотливой бесстыдницей, он уже не больно опасался упреков отца. Иное его сейчас заботило. В последнее время капризная Светка стала почти ручной, пошла бы с ним куда угодно, и он, совершенно уверенный в ее любви и покорности, позволил себе расслабиться. К тому же, после того как их застали на том бережку, им следовало поостеречься и реже бывать вместе. Ну а с Олесей у него страсть давняя. Да и мила ему Олеся, жалко ее… А вот то, что Светорада их вместе видела – леший ее приволок в ту рощу! – это плохо, и могло испортить то доверительное отношение, которое сложилось между ним и княжной. И хотя он мог найти множество объяснений для Светорады (ну не век же ему ходить бобылем!), однако, вызвав ревность, он мог разозлить ее, оттолкнуть от себя. И тогда все задуманное ими с Ольгой пропало. Стема нехорошо улыбался своим мыслям, пересекая двор по направлению к терему: ну не удержался он, чтобы не позлить эту самовлюбленную княжну, ну захотелось!