Светские манеры

Дорогая миссис Астор,

Спешу уведомить вас, что недавно я встретила вашу дочь. Шарлотта здесь, в Лондоне. Рискуя показаться излишне фамильярной, должна предупредить вас, что обстоятельства складываются для нее весьма неблагоприятно. По-видимому, причины, заставившие ее отправиться в Европу, не привели ни к чему хорошему. Ее приятель джентльмен оказался вовсе не джентльменом. Я даже имени его упоминать не стану, скажу лишь, что он расстался с Шарлоттой не самым лучшим образом. С прискорбием сообщаю, что я застала ее в плачевном состоянии – совершенно без денег. Из одежды она имела лишь то, что было на ней. Если честно, глядя на нее, никогда не догадаешься, что она из семейства Астор. Я отдала ей все деньги, что у меня были тогда с собой, – и убедила их принять. Она отказалась назвать место своего пребывания и, когда я вызвалась купить ей обратный билет, расплакалась, сказав, что не может вернуться в Америку после того, что она натворила. Сейчас, когда я пишу это письмо, она находится где-то здесь, в Лондоне. Прошу простить меня за столь бесцеремонное вмешательство, но, сама будучи матерью, я сочла своим долгом поставить вас в известность. Молюсь за благополучие Шарлотты.

Искренне ваша,

Консуэло Монтагю

Каролина сидела с письмом в руках, думая о Шарлотте. Ее несчастная дочь бедствовала в Лондоне, не решаясь вернуться домой. Каролина должна поехать за ней, но не в одиночку. Когда Уильям вернулся после матчей в «Поло-клубе», она показала ему письмо Консуэло.

– Я еду в Лондон, и ты должен поехать со мной, – твердо сказала она, не дав ему и рта раскрыть. – Иначе, как ты понимаешь, мы не убедим Шарлотту вернуться домой. Она всегда была твоей любимицей, и ей нужно знать, что ты ее простишь. Она должна услышать это от тебя лично.

* * *

На следующий день Каролина и Уильям отплыли в Англию. Впервые за десять с лишним лет Каролина поднялась на палубу яхты мужа – «Амбассадресс». В 1877 году Уильям построил шхуну длиной 235 футов, которую журналисты обозвали плавучим дворцом. Ее муж не поскупился на свою забаву: для нижней и верхней палубы импортировал древесину тикового дерева, для парадной лестницы – древесину грецкого ореха; мраморные камины в курительной и библиотеке были декорированы золотыми украшениями.

В тот день погода была ненастная, но Каролину шторм не пугал, хотя публично она всегда утверждала, что не ходит под парусами вместе с мужем, так как страдает морской болезнью. Она стояла на прогулочной палубе и, руками в замшевых перчатках сжимая медные перила, смотрела на пенящиеся гребни. Пасмурное небо до самого горизонта затягивали свинцовые тучи. Порывистый ветер так и норовил сдуть с нее шляпу, лицо орошали соленые брызги, а она думала о Шарлотте.

Каролина услышала за спиной шаги на палубе и, обернувшись, увидела Томаса. Тот, глядя на горизонт, щурился, будто смотрел прямо на солнце, хотя небо потемнело еще больше.

– Миссис Астор, вам, наверно, лучше вернуться в каюту.

– Да, скоро приду, – ответила она. Море, даже неспокойное, заставляло по-новому взглянуть на свое существование, внушало смирение. Ее мир был ничто в сравнении с беспредельностью и могуществом океана, находившегося в постоянном движении. Спустя несколько минут издалека донесся раскат грома, сверкнула молния, и небеса разверзлись. По палубе застучал дождь. Томас, подбежав к ней с зонтом, поспешил увести ее в укрытие.