Свежая кровь для олигархов

Проснулась Саша от невероятного шума внизу. "Очередная драка" подумала она. Ссорились две самки - редкий случай. Драки и ссоры в стае обезьян скоротечны, но бывают весьма ожесточенны. Зато и мирятся они быстро, и зла долго не таят. Старых обид не помнят - не как люди, которые при ссорах, вспоминают обиды аж десятилетней давности. Зато при жестоких драках могут вырвать друг у друга по клокам шерсти, но затем, помирившись, начнут друг другу зализывать нанесенные ими же ранки и так старательно это делают, что, похоже, никогда уже больше ссориться не станут... Но нет - вот и новая ссора...

Саша оглядела дерущихся... С раскрытыми пастями, откуда вылетала слюна, глазами на выкате, они, вцепившись друг друга, изо всех сил пинались ногами и чем больнее был удар, тем сильнее вопили... Детишки сидели в стороне: испуганными глазенками и с убранными под себя хвостами наблюдали за сражением. При каждом сильном вопле вздрагивали и жались друг к другу... Саша давно заметила, что большинство животных не любит и боится сильных криков, резких хлопков, неожиданных взрывов гнева в своей среде, поэтому ей была понятна реакция малышей. Она еще подумала: "Хорошо, что здесь нет радио, которое некоторые люди любят включать на всю катушку и слушать его весь день, что бы не передавали!"...

Саша не уследила, откуда появился Микки.

Мгновенно оценив ситуацию, он уставился на дерущихся и издал два резких звука, которые Саша перевела так:

- Вы что, охринели, что ли?..

Одна из самок опустила руку и перестала лягаться ногой. Другая, она, видимо, одерживала верх, что-то процокала языком в ответ на обращение Микки к ним. Саша перевела цоканье. Вроде: "Не вяжись!.. или "Не мешай! Дай мне ее добить!"

Жесткая улыбка и бойцовский блеск глаз Микки не оставляли сомнений в его дальнейших действиях... Само собой разумеется, он сразу пошел на дерущихся, совершенно не скрывая своих намерений. Звуки, которые он издавал, по мнению Саши, означали:

- Значит, вы меня не слушаетесь?

Самки не стали отвечать и ждать, пока он начнет действовать. Их просто сдуло, как бы, ветром с места, где они находились. Одна из них молниеносно взлетела на дерево, другая отпрыгнула к детишкам и, схватив их в охапку, прикрылась ими, как щитом.

Саша знала, почему те так сделали: Микки считает, что если он бьет, то бьет справедливо, за дело, и, поэтому бьет всегда сильно.

Однажды она наблюдала, как он избивал самку. Сначала та сопротивлялась, затем перестала, и Саше показалась, что та в руках Микки превратилась в мягкую тряпку... На этот раз он не сделал ничего подобного, а его ворчание на уже тихой ноте могло означать:

- Имейте в виду: в следующий раз я вас отделаю как следует!

Да, сказала себе Саша, драке помешали... А когда она будет драться за свое освобождение, свидетелей не должно быть - они могут ей помешать, поэтому следует выбрать момент исключительный и быть готовой к нему - он может появиться неожиданно...

Наблюдая за сценой внизу, Саша сидела не двигаясь. Когда там все успокоилась, она обратила внимание на свои руки и засмеялась: она так переживала... Теперь же она расслабилась и разжала руки. На какое-то мгновенье потеряла из вида, что происходит внизу... Она почувствовала, потом увидела, что к ней поднимается Микки. Очевидно он решил, что стоит пренебречь своими подругами, которые дерутся... А где же его та, третья? На какое-то мгновенье Саша растерялась: зачем ему сюда? Потом поняла...

Весь вид поднимающегося наверх Микки говорил:

- Я хочу тебя... прямо сейчас... здесь...

- Но этого не будет..., - я не хочу... Буду от него отбиваться ногами... А бить меня он не посмеет, беременную... Пусть ему... хочется... нельзя...

Саша отстранилась от окна и прислушалась: ей показалось, что кто-то ее зовет... Нет?.. Снова стала смотреть в окно. Похоже, что на дворе - весна. Солнышко и сильно капает с крыш... Вот опять! Да, ее зовут и со стороны Наташи. Смотрит туда и видит взмахи рукой.

Наташа стоит, ожидая ее. Показывает своего ребенка.

- Ты ее видела несколько дней назад, а сейчас, ничего не замечаешь?

Рассматривание ребенка, которого вертит перед ее носом мать, ничего не говорит Саше. На вопрос, что она заметила, пожимает плечами и спрашивает:

- А что собственно я могу увидеть?

- Да похудела она, разве ты не видишь?

Саша снова разглядывает ребенка...

- Не нахожу! - решительно говорит она. - Она у тебя упитанная, здоровая. Видишь, даже смеется, когда ты ее вертишь... А что такое, в чем причина твоего беспокойства?

- У меня на душе какой-то горький осадок, особенно в последнее время. На днях ей исполнилось шесть месяцев и я стала замечать, что один раз в неделю, по средам, когда я кормлю ее в двенадцать часов, мне ее приносят слабенькую. Такую, как выжатый лимон.

- Уж совсем такую? Ручками, ножками не двигает?

- Еще как двигает... и сразу тянется к груди... Есть хочет ужасно, но сама весьма слаба... А как покушает, то другой ребенок: порозовеет, улыбается, играет, но быстро засыпает... Что бы такое может быть?