Свежая кровь (СИ)

А таксисту, который через несколько секунд приехал на заказ женщины с ребенком, осталось только оказывать помощь раненым, используя аптечку из собственного автомобиля. И полицию и скорую вызвал именно он. По крайней мере, одному человеку он спас жизнь, вовремя остановив артериальное кровотечение.

Он станет героем на короткое время. Его наградят премией для тех, кто спас людей, сотрудники одного из телеканалов, и будут долго с благодарностью вспоминать в мусульманской общине. Но своих потенциальных пассажирок он увидит уже мертвыми. Лицо маленькой девочки будет преследовать его много лет. Если бы он только на этот раз объехал пробку, хоть по встречной, хотя по тротуару!

Полицейские его, конечно, тоже допросили. И не только полицейские.

Президент, премьер, министр внутренних дел и многие другие выступили с осуждением этого террористического акта. А что это были именно террористы, ни у кого не возникало сомнения. С возмущением сделали свои заявления посольства иностранных государств, — и не только исламских, но и США, стран ЕС и Израиля. Конечно, власть, вплоть до президента, пообещала сделать все возможное для того, чтобы наказать виновных. И заявила, что это чудовищное преступление направлено на дестабилизацию ситуации в стране. Но найти виновных по горячим следам не удалось.

Потом власть стала докладывать: ведется следствие. Не разглашая подробностей. А еще чуть позже новый президент вступил в должность, и за политическими баталиями как-то отошел в тень теракт, в результате которого погибли пять человек (в том числе один ребенок), трое из которых были иностранцами (две гражданки России, в том числе ребенок и гражданин Ливана). Первый (насколько припоминали журналисты) террористический акт на почве ненависти к мусульманам в Украине.

Взрывы возле киевской мечети иногда вспоминали журналисты, мусульманская община требовала расследования, но всем было понятно: если в первые дни никого не нашли, шансы раскрыть преступление таяли с каждым днем. Тем более, что версий было много, от диверсии со стороны соседнего государства до действий радикальных националистов или религиозных фанатиков.

В конце концов, все поняли, что, если это преступление и раскроют, то лишь случайно. Даже российские журналисты не очень подробно писали о неспособности украинских правоохранителей раскрыть преступление, жертвами которого стали, в том числе и их соотечественницы.

2. Американские горки.

Говорят, что сорок лет — та дата, которую не нужно отмечать. Влад Бурсак стоял с бокалом вина и думал, можно сказать, что он ее отмечает, или нет. Если судить по бокалу в руке, — пожалуй, да. А если учесть, что делает это он один, в чужой стране, в том месте, куда он никогда не думал даже попасть? В чужом доме, — впрочем, дом-то теперь его, но он не собирается здесь жить. И уж точно не будет устраивать никаких торжеств. Да и с кем?

Но ему нужно было выпить этот бокал. Не больше. Он сможет удержаться, — в конце концов, то, что произошло почти месяц назад, случилось впервые. Можно надеяться, что и в последний раз.

Вино было хорошее. Местное. А Владу надо было вспомнить этот последний год. Год, за который он так много потерял. Собственно говоря, почти все. А теперь…

Почти год назад он потерял работу. Любимую, к которой шел большую часть жизни. И которая приносила удовлетворение. Он был одним из немногих, кто так относился к этой работе, а хуже всего то, что потерял ее из-за несправедливости, потому что делал ее слишком добросовестно. Иногда этого не прощают. Конечно, он сделает все, чтобы эту работу вернуть. Но суды по этому поводу могут длиться не один год, это Влад знал.

Это было плохо, но не было бы катастрофой, он не умер бы от голода, ему бы хватило денег на какое-то время, — если бы не Ольга. Алчная бывшая жена, искусно использовавшая их сына против него во всех возможных аспектах. И в денежном, — потому что, конечно, подала на алименты, и в моральном, — мол, ты виноват перед ребенком, оставил его без отца, и в психологическом, — в конце концов, она как раз психолог по профессии, — манипулируя и сыном, и им, в вопросах их общения. Единственное, что он мог противопоставить Ольге, — это право дать или не дать разрешение на выезд сына за границу. Но это работало только в некоторых случаях… Потому что каждый день за границу ездить не нужно. Тем более — школьнику.