Свежая кровь (СИ)

Внезапно Владу пришло в голову: эти люди умудряются, не вступая в прямой конфликт с законом, поколениями жить по законам собственными. Пряча среди себя то, что чужим не нужно видеть и знать. И согласовывая интересы между своими бизнесменами. И внезапно он оказывается в самом центре этогй, скрытой от посторонних, жизни. Абсолютный чужак, даже не из России, не говоря уже о Каластане, где оказался впервые. Пользуясь законом, а не обычаями, становится владельцем большой доли бизнеса, который хасанийцы считали «своим». Да еще и своими глазами наблюдает, как должны были казнить человека, с точки зрения хасанийцев, совершившего преступление, и спасает… Как же должны они быть… недовольны его вмешательством! Не это ли имел в виду муж Заремы, когда пытался высказать претензии Салману Таханову? Еще говорил, что «президент должен быть доволен». Какой? Президент России? Или глава Каластана? С этим всем, решил Влад, надо будет разобраться. Марьям расспрашивать нет смысла, она последние семь лет в Каластане не жил, и вряд ли могла знать кого-то из высших кругов… А вот о другом спросить, решил он, когда стюардессы стали разносить обед, можно.

— Мне говорили, что Каластан стал советским… и, соответственно, российским только в сорок четвёртом. А до того что было? Вы, наверное, — улыбнулся Влад, — это учили в школе!

— Да не только в школе, все мы это и сами знаем… Ты видел наши горы, ты видел наши дороги. А представь себе, что там сто лет назад было! Кроме местных, почти никто не мог попасть. Туда ни белые не заходили, ни красные. Где-то в России воевали, в Грузии… А к нам никто не лез. Знали, наверно, что на этих перевалах их могут остановить даже небольшие отряды, а защищать себя в Каластане умели… Так что, когда империи не стало, местные старейшины решили жить… своим умом. Создали что-то типа совета. Не вмешивались в дела соседей, и почему-то коммунисты долго не лезли в наши. Возможно, считали, что… слишком маленький кусочек, а потратить на него нужно много сил. Так и жили… Многие и разбогатели как раз тогда. Потому что вокруг, где были коммунисты, был голод. А в Каластане его не было. Кто-то к нам проходил из тех мест, меняли на продукты золото, или у кого что было…

— Такой себе местный Торгсин[1], - отметил Влад.

— Ну, может быть… Кажется, только во время войны вспомнили: как это можно, такая территория — и не в составе Союза? Как и Тува. И решили… исправить это. Но у нас не было больших репрессий. Между прочим, чеченцы тоже тогда у нас поселились. Те, кто бежали от депортации, у нас легко было спрятаться, потому что у людей еще советских паспортов не было…

— Интересная история. Как ты думаешь, Сталин знал о Каластане? Должен был знать, он же был грузин, а Грузия — рядом…

— Думаю, не занимался такими … мелочами. До поры до времени… А потом у нас много чего было. Хасанийцы организовывали артели, шубы шили, еще много чего… Так и до перестройки дожили.

— Вот тут и пригодилось золото, тогда накопленное, да? — догадался Влад. — Как начальный капитал…

— И это тоже. А главное — у нас остались люди, которые еще помнили, как это — собственное дело иметь… — Марьям почему-то покачала головой. — Мы на одно поколение меньше во всем этом были, и меньше пострадали. Вот так…

— Теперь много чего понимаю… — протянул Влад. И действительно, недаром у него было впечатление, что это место — будто и не совсем Россия, в которой он хотя и не жил, но много километров по ее дорогам проехал. Он вспомнил, как в детстве, при Союзе, они с родителями поехали на «Волге» в Прибалтику. До сих пор он помнил свои впечатления: будто попал в совершенно другую страну. Гораздо позже он понял, почему так: эти республики были под властью коммунистов на двадцать лет меньше. На одно поколение. И вернуться в Европу им было легче — потому что в девяностые там еще жили люди, которые помнили, как это — жить без коммунистов у власти, без дефицита всего, но с возможностью иметь собственное дело, работать на себя… Вот и Каластан был чем-то таким же, — но в пределах Кавказа. Как только они выживали, будучи окруженными советской территорией? Как смогли избежать депортации и всех других злоключений эпохи? Как бы там ни было, а каластанцы вообще, и хасанийцы в частности, смогли не только обеспечить процветание, насколько это возможно было в России, но и сохранить себя. И это было второй стороной медали их, странных и диких для постороннего, обычаев. Надо было многое обдумать…

На следующий день нужно было заниматься делами. Это Марьям, у которой оставались еще несколько дней отпуска, могла отдохнуть. Хотя даже ей было нужно восстановить банковские карточки, вместо сгоревших в костре. Влад такого отдыха позволить себе не мог. Утром он начал кому-то звонить и назначать встречи.

— А чем ты занимаешься? — поинтересовалась Марьям. — Ты не рассказывал… Ты юрист?

— Почему ты так подумала?

— Когда ты расспрашивал, где я работаю… Я сказала, что в суде, помощником судьи. А ты спросил: «А у кого?». «Не у какого судьи?», А именно «у кого?». Так говорят адвокаты…