Свежая кровь (СИ)

Так что он вернул прокатной фирме «Прадо», на котором ездил до сих пор, вернулся на такси в промзону, где располагался ангар, и выехал оттуда за рулем «Рейндж Ровера». Выехал с удовольствием и пониманием того, как он все-таки правильно сделал, что перевез эти машины в Киев. Они были не просто дорогие, — все, даже не новые, в очень хорошем состоянии и с небольшими пробегами. Оно и неудивительно: если Юнус и Искандер Талаевы имели по десятку машин каждый (а Юнус еще и служебный «Мерседес» с водителем), то каждым автомобилем пользовались мало. Вот этот «Рейндж Ровер», к тому же, в максимальной комплектации, хотя и предыдущего поколения, — машине девять лет, пробег — сорок три тысячи километров. Надолго хватит, и, действительно, можно получать удовольствие за рулем. Кстати, до того, как сесть за руль «Инфинити», принадлежавшего Марьям, — тот все еще ожидал заказанных запчастей на СТО, — Влад и не ездил на больших внедорожниках. Разве что, когда они ездили из Хасанкалы в Ростов… Но быстро оценил преимущества, потому и арендовал «Прадо», а теперь, имея выбор, выехал именно на «Рейндж Ровере».

Пока он занимался всем этим, — позвонила Анастасия, сообщила, что продавец дома согласился на его последнее предложение по цене. И собирался прилететь в Киев на следующей неделе, чтобы завершить сделку. Казалось, Влад имел основания быть довольным этим днем.

Затем он поехал в офис «Нефтяных гор», и уже там открыл письмо от российского частного детектива. Настроение у него испортилось, — сразу по нескольким причинам.

Но тут зазвонил его смартфон. «Марьям» — было написано на экране. Влад только хотел ответить что-то шутливое, но услышал:

— Меня задержали! Прямо здесь, в суде. Везут в полицию.

— Куда везут, сказали? — сразу спросил Влад. Мгновенно сработал профессиональный инстинкт адвоката, — которым он уже не был, но кое-что в мозгу остается навсегда. Марьям, несмотря на панику, поняла, что от нее требуется.

— Городское следственное управление.

— Ничего им не говори. Ни слова. Что бы они тебе не рассказывали, слышишь?! Держись. Меня к тебе не пустят, но помощь идет.

Тут же он набрал другой номер.

— Гриць, ты на месте? Помнишь, ты говорил заходить, если что?

А поздно вечером, — может быть, это было уже начало ночи, — Влад и Григорий сидели на кухне в квартире Марьям, пили кофе и курили.

— Сразу вижу, здесь еще и обыск был, — сказал Гриша. — Что забрали?

— Мелочи какие-то. Сумочку женскую, еще что-то… Ноуты не трогали, как ни странно. — Для Влада это было очень важно. — Ну, и все деньги из дома, как они делают. Но это не проблема, у меня в банке все, а потом я их за это так взгрею… Лучше скажи, как там дела?

— Паршиво. Ночевать твоя подруга в камере. Завтра — санкция. Ты же понимаешь, они это намеренно делают, чтобы раньше понедельника залог внести было невозможно. И они большую сумму определят.

— Сумма-то не проблема… Но вытащить ее надо любой ценой. В чем подозревают-то?

— Сто девяностая. — Статья 190 Уголовного кодекса предусматривала ответственность за мошенничество. — Какая-то бизнес-леди заявила, что твоя Марьям требовала у нее деньги, якобы для судьи, в качестве взятки. Но на самом деле в это время находилась в отпуске, и вообще никаких денег передавать не собиралась.

— В отпуске, говоришь? — Влад прищурился. — А ну, расскажи с подробностями с датами. Какая сумма там, кстати?

— Двенадцать тысяч долларов. Двумя частями.

— Угу… А из квартиры забрали двадцать две. И большая часть — это мои деньги, что я легко докажу… Но это потом. Надо Марьям вытаскивать. Так какие там, говоришь, дать?

Григорий рассказал, о чем шла речь в подозрении. Влад выслушал и сказал:

— Идиоты!

А потом они вдвоем составили план действий на завтра.

— Кстати, твоя подруга беспокоится, что я с тебя возьму много! — улыбнулся напоследок Грць.

— Завтра ей скажи, что это не имеет значения. А что до прочего… — он улыбнулся. — А знаешь что? Пусть кое-что останется сюрпризом. Только не забудь мне сбросить все материалы, которые вам вручат вместе с ходатайством о мере пресечения. Все, до последнего листочка. А я уж подберу, чем все это опровергнуть…

После ночи в камере Марьям была в состоянии странного оцепенения. Григорий Фертель не мог понять причины, — он просто не знал, что с ней произошло совсем недавно, в Каластане. Казалось, после этого все стало хорошо… Но теперь жизнь, казалось, снова пошла под откос. Какая разница, потерять ее физически, или просто потерять все, что в жизни есть? Пока вчера ехали в полицию, ей прямо в машине обрисовали перспективы. Тогда мозг, кажется, не воспринял все, как положено. Но бессонная ночь в камере, — и воображение нарисовало все, что должно произойти дальше.

Конечно, Григорий Михайлович попытается что-то сделать. Но… она сама знала, как в судах часто слушают адвокатов.

А теперь ее завели в стеклянный «аквариум» в зале суда, и сняли наручники. Для конвоя не было разницы между ней и теми, кого подозревали в насильственных преступлениях, — меры безопасности были одинаковы. А ее эти скованные за спиной руки добили. Почти, как тогда…