Свежее мясо

— Еда-а-а! — с диким воплем бездомный сделал новый рывок вперед, да с такой силой, что все же дотянулся до Игоря гнилыми зубами. Он вцепился ему в щёку и резко дернул голову в сторону, отрывая кусок щеки с лица убийцы. Боль придала Игорю куда больше сил, так что он все же отпихнул безумца подальше, но тот вновь подскочил, не позволив Игорю даже руку приложить к щеке.

— Свежая, свежая еда! — бездомный расхохотался и принялся цеплять зубами все, что успевал: руки, которыми Игорь защищался; ноги, которыми мясник пытался отбиться. Но он словно бы попал в настоящую мясорубку. Бездомный цеплялся пальцами за его лицо и волосы, вырывал куски кожи и хохотал так, что у Игоря спирало дыхание. Практически в полной темноте он не мог предугадать, куда набросится бездомный, и потому не успевал защититься. А тот и не думал, куда бросаться. Он ощутил вкус крови, и этот вкус заставлял его идти вперед и не останавливаться.

Очередной рывок позволил бездомному приблизиться так, что получилось сцепить зубы на носу Игоря. Рывок — и от носа осталась лишь сопящая дыра, заливающаяся кровью.

Бездомный уставился на эту дыру стеклянными глазами. Как много крови утекало почем зря! Облизнувшись, он впился губами в остатки носа на лице и принялся втягивать в себя кровь, словно хотел выпить ее как воду из-под крана. Уже порядком ослабевшими руками Игорь пытался оттолкнуть от себя присосавшегося безумца, но силы слишком быстро покидали его тело. У него откусили несколько частей лица и рук, а кровь вытекала так быстро, что он терял связь с реальностью. Вроде и надо отбиваться, а вроде уже и не понимал, от кого и чего он спасается. Обезумевший от голода людоед оказался страшнее, чем хладнокровный убийца, спасающий собственную жизнь.

Тело Игоря рухнуло на пол с глухим стуком. Бездомный так и сидел на нем, обхватывая руками и ногами еще теплое тело, в котором сердце толкало кровь прямо в его рот. Он перекусил артерию, с наслаждением припав к ней губами, и глотал кровь шумно, с аппетитом, изредка позволяя себе оторваться, чтобы просто сделать глоток кислорода. Затем вновь наклонялся над телом и отрывал зубами куски теплого мяса, порой глотая его даже нежеваным. Вот чего ему не хватало. Тепла. Совсем свежего мяса.

И все же ему хотелось оставить у себя на память частичку друга. Подобравшись ближе, бездомный наклонился над обглоданным лицом Игоря, и своими острыми ногтями стал выковыривать его глаза. Положив один себе на ладонь, бездомный откусил ниточку нерва и сплюнул ее в сторону. Невкусно. Покрутив глаза в ладони, он выскреб и второй, и затем повернул их зрачками к факелу. Теперь его руки смотрели на огонь чужими глазами. А окровавленные губы быстро зашевелились, обращая хриплый голос в лесную тишину.

— И теперь я расскажу историю одной дружбы. Раз я держу эти глаза в своих руках, значит, могу видеть этими глазами, верно?

Повернув их к себе, бездомный голосисто и рвано рассмеялся. Да, теперь он может увидеть все его глазами. Своими глазами.