Свежий начальник

— Братья! Закон ограничивает наш порыв! Но они не в силах удержать нас! За год мы оказали помощь миллионам людей, нуждавшимся в переливании крови. Тысячи спасли от неизлечимых болезней! Наш центральный штаб в Цюрихе, куда уезжают адепты пятой ступени, доволен нами!

Медсестры вывезли этажерки на колесиках, с полочек свисали прозрачные трубки и емкости для крови. Люди засучивали рукава.

Петю попросили поработать кулачком.

После процедуры Андрей Николаевич обошел вокруг стола, оставляя перед каждым конверт. Он подошел к Пете.

— Петя, не подумай, что люди ходят сюда ради денег. Но донору нельзя уставать на работе, и нужно хорошо питаться.

Каждое воскресение Петя посещал особняк на Полянской улице. Его посвятили в адепты второй ступени — брали плазму. Денег давали больше.

К лету Петя отметил, что он уже старожил — адепт третьей ступени. Для повышения статуса он пожертвовал небольшими участками кожи на внешней стороне бедер.

В сентябре Петя отдал почку.

Как адепту четвертой ступени, ему проверили сердце, глазное яблоко, печень, кожный покров.

Умиротворенный, благодаря особому витаминному комплексу, Петя готовил молодняк к третьей ступени.

Предновогодним вечером с Белорусского вокзала отправляли в Цюрих адепта пятой ступени Петю. Контейнеры провожал Андрей Николаевич. Он хотел выспаться, торопился. Перед праздниками в царицынском СПК КЗ бывало много народа.

ШАУРМИЗМ

Тучин спешил на заседание клуба любителей шаурмы. Десять лет назад на Тобольской площади он первый раз попробовал шаурму в пите. Капусты тогда было меньше, мяса больше. Аромат соуса оставался на руках всю ночь. Тучин полюбил шаурму. Ел ее после работы, на семейных прогулках. Этапом стало появление шаурмы в лаваше и создание клуба. На Задойной улице в доме Пучкова собирались любители шаурмы со всей Москвы, раз в год проводился всероссийский слет.

Тучин часто вспоминал свои речи: «О массовом переходе к куриной начинке», «О зависимости любителей шаурмы от точек горячего питания».

Зависимость действительно была. Жена Тучина принесла однажды домой стопку лаваша, обжарила мелко нарезанную свинину, нашинковала капусту с помидорами и состряпала нехитрый соус на основе майонеза. Тучин завернул ингредиенты в лаваш, надкусил… и подавился. Не то!

Он ехал на заседание с предчувствием беды. Уже стало традицией перед клубом съесть шаурму. В прошлый раз он прочел всем указ мэра Москвы: «О реорганизации торговых точек быстрого питания». Был направлен протест городской Думе и открытое письмо мэру. Но ситуация только ухудшилась.

Выйдя из метро, Тучин оглядел ларьки и не увидел ни одной витрины с вращающейся мясной бобиной. Шаурмы нигде не было.

«Как так можно? — возмутился Тучин. — Опоздаю, но съем шаурму!»

Тучин вернулся в метро, вышел через станцию — шаурмы не было. На следующей — опять неудача. Тогда Тучин решил проверить памятный ларек на Тобольской площади.

Ларек был открыт. Внутри томно пеклось, подставляя бока жару, мясо. На прилавке лежал лаваш, капуста, соленые огурчики, помидоры, блюдце с луком, укроп и бежевый соус.

— Командир! Сделай мне одну шаурму! — заказал Тучин.

— Сырая, — ответил продавец.

— Сколько еще ждать?!

— Только поставил.

Тучин отошел. Надо было ехать в клуб. Он вернулся к ларьку.

— Голубчик, сверху уже поджарилась, нарежь! Я опаздываю!

— Сырая, нельзя.

Тучин достал пятьсот рублей и протянул продавцу.

— Сделай, голубчик…

Продавец взял деньги. Тучин съел шаурму.

У особняка Пучкова собралась толпа. Членов клуба оттесняли от здания одетые по военному люди в черных масках. Тучину было то холодно, то жарко, все вокруг посерело.

Мимо пробежал делегат из питерского филиала и закричал:

— Ага! Шаверма не угодила?! Теперь хана вам! Будут тут — Ачма и Хычин!

ТЫ СВЕРЛИЛ. КОЗЕЛ

В комнате на пятом этаже панельного дома в районе Лубово к полудню усилилось розовое свечение. На кровати под стеганым ватным одеялом вторые сутки спал безработный Владимир Анатольевич Венедов. Ему снилась хрупкая японская девушка со сложным именем. Она стояла в полосе прибоя, волны омывали ее ноги и приподнимали черное платье. Девушка играла на скрипке. Венедов осознавал, что просыпаться нет смысла, что в обычном мире нет ни девушек, ни моря, ни скрипок.

На третьи сутки, подчиняясь воле Венедова, его тело стало перестраиваться: замедлился пульс, дыхание. Тело Венедова готовилось к продолжительному, быть может, вечному сну. В то же время его душа достигла высот нечеловеческого познания и блаженства. Недосягаемой была лишь девушка на берегу. Венедов мог видеть ее, слышать прибой и скрипку, но приблизиться не мог. Ему казалось, что девушка эта спит в крошечной квартирке на острове Хоккайдо и ждет, когда он осмелится подойти к ней. Венедов ясно понял, что сон, в котором он оказался, создан для них двоих, что это средство соединения двух родственных душ, что они венчаны высшим разумом. Венедов сконцентрировался.