Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)

— Разумеется, Уизли. За кого ты меня принимаешь? — Рон посмотрел на Драко с сомнением, но ничего не сказал, только пожал плечами и, заперев дверь и спрятав ключ туда же, откуда взял, трансгрессировал, не попрощавшись. Малфой вдохнул холодный, едва ли не морозный уличный воздух. На самом деле, ему было совершенно некуда пойти. Борясь с собой, он еще с минуту потоптался на крыльце, а потом наклонился к ржавому котлу, пошарил под ним, перепачкался в саже и пыли, но нащупал связку. Остаться в этом доме — что за странная идея? Но выбора у него, кажется, совершенно не было, и Драко шагнул обратно в тепло «Норы»: именно это полустертое слово он только что разглядел на табличке возле двери.

***

Гостевая ванная комната особняка Малфоев представляла собой поистине жемчужину барочного дворцового интерьера — и одному Мерлину известно, почему именно барокко хозяева сочли подходящим стилем для жизни в переменчивом двадцатом веке («Надо было просто знать этих хозяев», — проворчала Гермиона себе под нос, при этом ощутив в груди укол неясной тревоги от смутных и неоформившихся воспоминаний). Само помещение было небольшим, и по количеству предметов его даже можно было назвать минималистичным, как и спальню, но гипертрофированное великолепие отделки (имитация лепнины — искусная роспись с вензелями, мадоннами и херувимами, золоченые виньетки на вечно запертых ящичках комода), дороговизна материалов (полы были сделаны из мрамора, а дверные ручки и отделка зеркала блестели позолотой) и излишняя экспрессия так и кричали о состоятельности владельцев и желании произвести впечатление на предполагаемых гостей. Венчала комнату белая ванна на кованых львиных лапах. И именно в этой ванне сейчас сидела Гермиона Грейнджер, пустым взглядом из-под полуопущенных ресниц вперившись в дверь. Теплая вода, что текла из широкой душевой лейки прямо на ее голову и лицо, мерно шумела, убаюкивая и заставляя мыслями уноситься куда-то далеко, на свободу, на бескрайние шотландские поля, на холмы близ Оттери-Сент-Кэчпоул, в Дувр с видом на Па-де-Кале.

Спать хотелось нещадно, но Гермиона боялась вновь предпринимать такую попытку. После случившегося накануне, она думала, что и глаз не сможет сомкнуть, но вместо этого, окончательно обессилевшая, отключилась моментально, как только голова коснулась подушки. Вот только проспала она едва ли многим больше пары часов.

Гермиона сидела под теплым душем и очень хотела бы сказать, что наслаждается процессом, но это было бы совершеннейшей ложью. После сна, пусть и столь непродолжительного и беспокойного, груз осознания свершившегося накануне, как водится, придавил Грейнджер с тяжестью бетонной плиты. Нагайна так и не приползла в ее постель, и девушка, как могла, воздвигала блоки в сознании, прежде чем провалиться в сон, но все оказалось напрасным. Яркие грезы сомнительного содержания, которые ей хотелось забыть как можно скорее, мучили ведьму так сильно, что она проснулась задолго до рассвета и теперь чувствовала себя совершенно разбитой и по кирпичикам пыталась воссоздать вечер прошлого дня, чтобы… она, откровенно говоря, не знала, зачем. Наверное, чтобы хоть немного успокоиться и все переосмыслить. Лучше было бы вообще об этом не думать, но это, очевидно, не представлялось возможным.