Священная книга оборотня

Как только я послала письмо, зазвонил мобильный. Номер не определился, и мое сердце екнуло в груди. Я догадалась, кто это, еще до того, как услышала голос в трубке.

— Здравствуй, — сказал Александр. — Ты сказала «три дня», но это слишком долго. Могу я увидеть тебя завтра? Хотя бы на пять минут?

— Можешь, — сказала я прежде, чем успела подумать.

— Тогда я пришлю Михалыча. Он позвонит. Целую.

*

Дверь лифта открылась, и мы с Михалычем вошли в пентхаус. Александр в своей генеральской форме сидел в кресле и смотрел телевизор. Он повернулся к нам, но заговорил не со мной.

— Что, Михалыч, опять ваши обосрались? — спросил он весело и кивнул на длинную жидкокристаллическую панель, показывавшую сразу два канала — по одной половине экрана бегали белые и красные футболисты, а на другой что-то бубнил в темно-фиолетовую бороду похожий на Карабаса Аслан Удоев с пластырем на лбу.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, — ответил Михалыч смущенно. — Как есть обосрались всем отделом.

— Не выражайся при девушке.

— Так точно.

— А что случилось?

— Да непонятно. Непредвиденные помехи. Кажется, сигнал точного времени наложился.

— Ну как обычно, — сказал Александр. — Как какая хуйня случается, все на технический отдел валят.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

— Не жалко исполнителя?

Михалыч махнул рукой.

— Таких шекспироведов у нас до хрена, товарищ генерал-лейтенант. Шекспиров чего-то не видать.

— Я же тебе ясно сказал, Михалыч, — не ругайся.

Михалыч покосился на меня.

— Так точно. Подготовить справку?

— Не надо справку. Не мое это дело, пусть те, кто затевал, расхлебывают. Я бумаг не люблю. На бумаге оно всегда хорошо выходит, а в жизни, — Александр кивнул на экран, — сам видишь.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

— Можешь идти.

Дождавшись, пока за Михалычем закроется дверь, Александр встал из кресла и подошел ко мне. Я догадалась, что он не хотел проявлять чувств при подчиненном, но все равно притворилась обиженной и, когда он коснулся рукой моего плеча, отстранилась.

— Мог бы сначала со мной поздороваться. А потом уже с этим хреном про футбол трепаться. И вообще, выключи телевизор!

На экране уже не было Удоева — вместо него там появился продвинутый молодой человек с самокатом-трайком. Он задорно закричал:

— Сегодня зажигаем вместе с молодежной командой «Мальборо»!

И тут же погас.

— Извини, — сказал Александр, кидая пульт обратно на журнальный столик. — Здравствуй.

— И потом, что у тебя за язык. Как у пьяного слесаря.

— У меня? — спросил он и показал мне язык. — У пьяного слесаря такой?

Я улыбнулась. Несколько секунд мы молча глядели друг на друга.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Уже лучше, спасибо.

— А что у тебя за корзинка в руках?

— Это я тебе принесла, — сказала я застенчиво.

— Ну-ка дай…

Взяв корзинку из моих рук, он разорвал упаковку.

— Пирожки? — спросил он, с недоумением поднимая на меня глаза. — Почему пирожки? Зачем?

Я отвела взгляд.

Его лицо медленно прояснилось.

— Подожди… А я думаю, почему на тебе этот красный капюшон? А-ха-ха-ха!

Залившись счастливым смехом, он обхватил меня руками и усадил рядом с собой на диван. Это движение получилось у него очень естественным, и я не успела оттолкнуть его, хотя собиралась немного поломаться. Впрочем, не уверена, что мне сильно хотелось.

— Это как в анекдоте, — сказал он. — Про Красную Шапочку и волка. Красная Шапочка спрашивает: а зачем тебе, волк, такие большие глаза? Волк говорит: затем, чтобы лучше тебя видеть. Красная Шапочка спрашивает: а зачем тебе, волк, такие большие уши? Чтоб лучше тебя слышать, отвечает волк. А зачем тебе, спрашивает Красная Шапочка, такой большой хвост? Это не хвост, сказал волк и густо покраснел…

— Фу.

— Не смешно?

Я пожала плечами.

— Неправдоподобно. Чтобы волк покраснел. У него же вся морда шерстью заросла. Если он даже покраснеет, как это увидишь?

Александр задумался.

— Вообще да, — согласился он. — Но это же анекдот.

— Хорошо, ты хоть из анекдотов знаешь, кто такая Красная Шапочка, — сказала я. — А то я думала, ты намека не поймешь.

— Что ж я, по-твоему, совсем невежа? — спросил он.

— Невежа — это человек, который невежливо себя ведет. А малообразованный человек, не читающий книг, — это невежда. Ты что имеешь в виду?

Он покраснел — как в своем анекдоте.

— Если я вел себя невежливо, я уже извинился. А насчет того, что я книг не читаю, ты ошибаешься. Каждый день читаю.

И он кивнул на журнальный столик, где лежал детектив в мягкой обложке. Название было «Оборотни в погонах».

— Интересная книга? — спросила я.

— Да так. Не очень.

— А чего ты ее читаешь?

— Понять хочется, почему название такое. Мы все наезды проверяем.

— Кто «мы»?

— Неважно, — сказал он. — К литературе это отношения не имеет.

— Детективы тоже не имеют к ней отношения, — сказала я.

— Ты их не любишь?

Я отрицательно помотала головой.

— Почему?

— А их скучно читать. С первой страницы знаешь, кто убил и почему.

— Да? Если я тебе первую страницу этих «Оборотней» прочту, скажешь мне, кто убил?

— Я и так скажу. Автор, за деньги.

— Хм… Вообще-то да. А что тогда литература?

— Ну, например, Марсель Пруст. Или Джеймс Джойс.