Священная книга Тота ВЕЛИКИЕ АРКАНЫ ТАРО

За Раймондом Люллием следует целый ряд авторов, писавших о Каббале для христиан. На первом месте стоит знаменитый исследователь области таинственного Пико делла Мирандола. Его «Conclusions Kabbalisticae»[109] представляют собой основание капитальных исследований в этой области.

За Пико делла Мирандолой следует Вильгельм Постель; его стремление создать конечную философию вылилось в труде «Clavis absconditorum a constitutione mundi».[110] В этом труде Постель именует Таро «Бытием Еноха». Это последнее наименование было столь же распространено в средние века, как и «Ключики Соломона». Будучи каббалистом, Постель искал истину главным образом в этом аспекте; ему принадлежит один из лучших переводов основы каббалистической мудрости, — «Sepher letzirah» с философскими комментариями — «Abrachami patriarchae liber lezirah, ex hebraeo versus et commentariis illustrates a Guilelmo Postello».[111] Будучи пламенным энтузиастом, Постель, исполненный радости, что ему удалось коснуться абсолютного учения, не только стремился как можно шире обнародовать свои открытая, но даже дошел до наивности. Так, он написал послание отцам заседавшего в то время Трентского Собора, что он нашел абсолютную доктрину, скрывавшуюся от начала мира, и настаивал на том, чтобы это учение стало бы догмой католической веры.[112]

Каббалистическая герметическая философия в алхимическом аспекте, изложенная в «Asch Mezareph»,[113] таинственной мистической книге, была дешифрована Николаем Фламмелем, достигшим с ее помощью, по преданию, успеха в Великом Делании наравне с Раймондом Люллием.[114] По обычаю средневековых мистиков, Николай Фламмель не обнародовал результатов своих исследований, и «Asch Mezareph» дошел до наших дней в своей загадочной символике недоступным пониманию.

В противовес Фламмелю, учение Каббалы было раскрыто Европе работами Reuchlin’a: «De arte cabbalistica»[115] и «De verbo merifico».[116] Труды Reuchlin’a, хотя и не относятся непосредственно к Таро, но они открывают целый ряд частных доктрин, изъясняя синтетические воззрения каббалистов по основным вопросам космогонии и философии.

За Рейхлином следует знаменитый Cornellius Agrippa; его работы также представляют собой попытки достижения конечного синтеза. Обладая огромным талантом, Агриппа вмещал в себе самые разнородные крайности: в «De occulta philosophia»[117] oн излагает общие основы герметической науки с пламенным энтузиазмом; наоборот, в «De incertitudine et vanitate scientiarum»[118] он предается самым скептическим рассуждениям. Труды Агриппы, несмотря на крайне темный язык и отсутствие должной систематики, являются однако по обилию материала и смелости мысли классическими трудами европейского мистицизма.

В противовес Агриппе, Knorr de Rosenroth дал классический образец систематического изложения наиболее трудных и малоисследованных проблем. Его «Kabbala denudata, seu Doctrina Hebraerum transcendentalis»[119] является одним из наиболее известных и классических трудов по исследованию каббалистических учений.

Не менее известен также труд Генриха Кунрата: Непг. Khunrat. «Amphitheatrum sapientiae aeternae, solius verae chris-tiano-cabbalisticum, divino-magicum…»,[120] в котором автор также излагает синтетическую философию.

Переходя к позднейшему времени, мы видим, как и раньше, что большинство оккультных авторов умалчивают о Таро, хотя, тем не менее, они не только с ним знакомы, но именно на основании его и по его схеме излагают свои идеи. На первом месте стоит апостол мартинизма маркиз Клод де Сен-Мартен. Его классический труд: Louis-Claud de Saint-Martin (Le Phil… Inc…) «Tableau naturel des rapports qui existent entre Dieu, 1’Homme et 1’Univers»[121] целиком написан по схеме Таро и разделен на 22 главы. Сен-Мартен занимается главным образом философией мистики и поясняет ряд основных доктрин, благодаря чему он является одним из наиболее ценных авторов. Сен-Мартен, излагая свое учение, поддерживается quasi-христианского аспекта, что делает его «христианским каббалистом», весьма близ ким знаменитому апологету первых веков христианства — Оригену.[122]

Подобно Сен-Мартену, по схеме Таро пишет 'Eliphas L'evi: «Dogme et Rituel de la Haute Magic»;[123] это сочинение представляется одним из наиболее известных в настоящее время. Не давая конкретных ценных сведений, Элифас Леви вводит читателя в круг мистических воззрений, захватывая его блеском языка и изящностью построений. Первая часть этого труда есть в русском переводе, сделанном весьма неудовлетворительно. Из других работ Элифаса, весьма многочисленных, особую ценность в наших глазах имеет также «Histoire de la Magie».[124]