Священная кровь

Стараясь не глядеть по сторонам, Нури быстро пробежала пугавшее ее пространство, взошла на айван и опустилась на корточки у изголовья спавшего богатырским сном Юлчи. Картина ночи, минуту назад таинственная и страшная, сразу же изменилась. Теперь все окружающее стало понятным, знакомым и милым. Лучи луны, пробиваясь сквозь листья двух персиковых деревьев, росших рядом с айваном, тихо дрожали на лице юноши, перемежаясь с тенями. Нури положила руку на грудь джигита, другой тихонько погладила лоб.

Юлчи вздрогнул, открыл глаза, резко поднял голову:

— Кто тут?

— Это я… Нури. Тише, Юлчи-ака… Тише… — Нури приблизила свое лицо к лицу юноши.

— Вы?.. Здесь?! — изумленный и взволнованный, прошептал Юлчи. — Зачем вы пришли сюда? Что с вами будет, если узнают? Да и зачем я вам? Я ведь только батрак…

— Ну и что ж, разве батрак не человек? Вы наш родственник… — От холода и от волнения Нури дрожала. — Какой вы хороший! — зашептала она. — Я только из-за вас и приехала к сестре. Когда узнала, что вы здесь, готова была на крыльях лететь сюда. Вот уже третий день я у сестры. И сердцем, и душой с вами, только видеться не могла. И вот… пришла…

Блики лунного света зайчиками играли в волосах девушки, на ее лице, на руках, придавали ее облику еще неведомую для Юлчи прелесть.

По особенному, загадочному блеску в глазах Нури, по ее прерывистому дыханию юноша чувствовал, что пришла она сюда не просто поболтать о пустяках. Юлчи близко склонился к девушке и пристально посмотрел ей в глаза.

— Так ли? — чуть слышно прошептал он дрожащими губами. — Ради меня приехали?

— Только ради вас…

Нури тихо склонила голову на плечо Юлчи. Рука джигита обвилась вокруг талии девушки, к самому сердцу его прижалась упругая грудь.

Луна. Чарующее безмолвие. Только прохладный ветерок шепчется с листьями, ласково перебирает волосы девушки…

Перед тем как уйти, Нури протянула Юлчи узелок.

— Что это?

— Пустяк. Новую рубаху принесла вам. Денег надо, Юлчи-ака? Говорите, не стесняйтесь!

Юлчи бросил узелок к ногам девушки. Он тяжело дышал.

— Унесите… Мне ничего не нужно. Ни рубахи, ни денег! Заработаю своими руками… Сейчас же возьмите, сестра!

— Я же для вас старалась. Тайно попросила одну соседку сшить. Спрячьте куда-нибудь. Поедете на главный участок, там оденете. Не обижайте меня, Юлчи-ака. Возьмите…

Нури мигом добежала до калитки, осторожно проскользнула во внутренний двор, на цыпочках взошла на терраску.

Старуха спала.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

I

Запоздавшая зима наверстывала упущенное. Снега еще не было, но холод крепчал с каждым днем: по утрам крыши и оголенные ветви деревьев белели пушистым инеем.

Семья Мирзы-Каримбая давно перебралась в город.

Небольшая по площади внешняя мужская часть двора городских владений бая со всех четырех сторон окружена постройками: всякого рода службами, айванами, навесами. Сюда же выходили украшенные искусной резьбой высокие сводчатые двери и большие, со стеклами в целый лист, окна дома, на водосточных трубах которого гордо красовались жестяные петушки: это покои для гостей.

В одном из покоев, богато отделанном внутри красками и лепными украшениями, обычно отдыхал, возвращаясь из магазина, сам Мирза-Каримбай. По заведенному им порядку, с сыновьями, невестками и внучатами он встречался только за общим столом, да и то когда не было гостей.

Сегодня Мирза-Каримбай возвратился с базара рано. Отбыв послеполуденную молитву в «Женской мечети» на Иски-Джува, он сразу же направился домой и теперь сидел на шелковых одеялах, протянув ноги к теплому сандалу.

Прикинув раза два на счетах засевшие в голове цифры торгового оборота по магазину, бай надел очки и принялся перелистывать старинное собрание нравоучительных рассказов «Четыре дервиша». (Мирза-Каримбай был не прочь почитать на досуге и порой брался за «Мудрые изречения» Ахмада Яссави[51].) Но не успел он просмотреть и несколько страничек, как в комнату вошел Хаким-байбача, вернувшийся из деловой поездки в Фергану.

Байбача почтительно поздоровался с отцом, затем аккуратно отвернул полы суконного халата и присел к сандалу.

Мирза-Каримбай закрыл книгу: дело прежде всего!

— Вернулся? Так скоро?

— Приехал я еще утром. Задержался в банке.

Байбача рассказал, что ему удалось купить несколько тысяч пудов первосортного хлопка по цене второго и частью даже третьего сорта: что им, кроме того, оставлены деньги на покупку еще восьми тысяч пудов. Затем передал отцу приветы от его друзей — кокандских баев и деловых людей.

Расспросив до мелочей о подробностях поездки, бай остался доволен делами сына.

— Это называется удачей! Насчет своих закупок ни слова никому не говори. На свете нет дела более тонкого, чем торговое дело. Отец-покойник мелочную лавку имел, а и то, бывало, сколько за день морковки, луку продаст, никому, даже в семье, не скажет. — Мирза-Каримбай взглянул на сына и дробно рассмеялся: — Хе-хе-хе…