Священная кровь

— Мне все известно! — похвалился Камбар. — Найдется ли во всех семи поясах земли следопыт искуснее колченогого Камбара! — Он подозрительно оглядел посетителей чайханы и продолжал: — Вчера в сумерки к нам пришли два парня. Я их знаю — жулики. Хозяин позвал их в михманхану, наглухо закрыл дверь. «Тут что-то есть», — думаю и, будто ни о чем не догадываясь, продолжаю работать во дворе. Не прошло и минуты — парни вышли. Потом показался пьяный Салим-байбача и тоже скрылся. Я хотел было последить за ними, но побоялся: как бы, думаю, хозяин не заметил. В полночь загремела калитка. Открыл я. Смотрю — стоит старик извозчик, мошенник, каких мало. Знаю, все воровские дела через него делаются. Я к нему: «А, дедушка, говорю, не уставать вам!» А он мне: «Если можно, говорит, сейчас, а нет, то завтра пораньше скажи своему хозяину, что деликатный груз я благополучно и без помехи доставил. Пусть денег побольше готовит». — «Что за груз?» — спрашиваю. Он молча тронул было коня, но я остановил его. «Подожди, говорю, не торопись. Что ты от меня скрываешь? Джигиты и байбача с тобой же были! Ну! Что хитришь? Знаю, говорю, рассказывай!» — «Ишь ты, — отвечает, — колченогий хитрец, пронюхал уже! — И поясняет: — Девушку, говорит, выкрали, тут из одного квартала. Кажется, дочь работника этого самого байбачи, что с нами был. Только ты, говорит, смотри и не дыхни!» Я догадался: Ярмата дочь выкрали! Так ведь, а?.. Но зачем она им понадобилась — этого не пойму. Однако знаю: хозяева наши — последние развратники. И, думается мне, с нехорошей целью затеяли они это дело. Вот я и решил оповестить вас.

Все, о чем рассказывал Камбар, проходило перед глазами Юлчи как страшный сон. Не дослушав до конца, джигит вскочил и метнулся на улицу. Боясь, как бы он в гневе не натворил беды, Камбар побежал вслед за ним, схватил за руку, потащил в укромное место. Там он сказал, что девушку можно освободить, так как она, вероятно, находится у одного из тех негодяев, что заходили к Танти.

— Говорите — где? — схватил его за руку Юлчи.

Камбар, поколебавшись, сказал:

— Я, пожалуй, сам вас проведу.

— Нет, Камбар-ака! — решительно возразил Юлчи. — Этот мерзавец Танти-байбача может потом обидеть вас. Я пойду один.

Камбар назвал квартал, перечислил все узенькие улочки и тупики, по каким следовало идти, описал калитку, для ясности даже начертил ногтем на дувале план.

— Если спутаете, спросите тихонько какого-нибудь мальчишку, где дом Караахмада…

— Это точно, что она там? — нетерпеливо перебил Юлчи.

— По-моему, обязательно должна быть там.

Юлчи повернулся и быстро зашагал.

Камбар окликнул его:

— Подождите!

— Что еще?

— Нож при вас есть? На всякий случай, для предосторожности…

— Мать не приучила меня ножи носить, — коротко ответил Юлчи.

Камбар пожал плечами, но настаивать не стал.

Через полчаса Юлчи добрался до нужного квартала. Это было глухое место на самой окраине города. Следуя указаниям Камбара, он свернул в один из многочисленных тупиков. По обе стороны тянулись полуразрушенные дувалы, только в конце тупика виднелась низенькая калитка. Юлчи подошел, толкнул ее — калитка оказалась запертой. Он оглядел дувал, постоял, подумал и осторожно постучал. Калитка открылась, на пороге, загородив вход, показался здоровенный мрачный детина, большеголовый, с отросшими, как хвост котенка, бровями: на лице видны давнишние шрамы — следы драк и поножовщины.

— В чем дело?

— Пусти! — твердо сказал Юлчи.

Глаза мужчины, стоявшего на пороге, вспыхнули.

— Что ты, как отбившийся от стада теленок, суешь голову в первые попавшиеся ворота? Кто ты?

— Мне нужен Караахмад! — сказал Юлчи, надвигаясь на мужчину.

— Я — Караахмад, — вызывающе ответил тот и показал пальцем на порог калитки. — На этом месте человеческие головы разбиваются, братец мой! Зачем тебе мой дом, что он — в приданое твоей матери достался?

У Юлчи не оставалось никаких сомнений, что Гульнар здесь. Он понял, что разговаривать бесполезно. Резким движением схватил он Караахмада за ворот халата, рванул его с порога калитки и прижал к дувалу. Тот ответил сильным ударом кулака в грудь. Юлчи устоял и, в свою очередь, часто заработал крепкими и тяжелыми, как толкачи, кулаками — бил в лицо, в грудь, в живот противника.

Борьба была беспощадной, без свидетелей, без всякой надежды на то, что кто-нибудь разнимет… Оба только крякали отрывисто. У обоих арканами вздулись на шее жилы, в железо превратились мускулы рук и ног, кровью налились глаза. Схватившись за пояса, они долго водили друг друга, пытаясь обмануть и завалить. Наконец Юлчи изловчился, ударил изо всей силы Караахмада головой. Потом сжал ему левой рукой, как тисками, горло, напрягая силы, повалил противника и придавил всей тяжестью своего тела. В руке Караахмада блеснул нож. Юлчи схватил его руку, вывернул ее, прижал к земле. Нож выпал из ослабевших пальцев. Юлчи отбросил его далеко в сторону, прохрипел:

— Кричи, вопи о помощи, если не стыдно!