Священная охота

— Изнутри-то нет. Разница очень проста. Пропасть между человеком, который пользуется силой в своих целях, и силой, которая использует в своих целях человека… иногда не шире муравьиного шага. Я знаю, я сам однажды подошел опасно близко к этой пропасти. Я уверен: после несчастья, погубившего вашего отца, а вас… вас сделавшего тем, чем вы стали, власть над Камрилом захватил демон. Толи волшебника ослабило отчаяние, то ли с самого начала демон был сильнее — этого теперь никто не узнает, но в глубине души я уверен: последним, что сделал Камрил, было написанное им признание, а первое, что сделал демон, захватив власть, — это сжег его.

Ингри раскрыл рот, потом закрыл его. Он уже давно отвел Камрилу роль предателя, и теперь ему неприятно было осознать, что молодой волшебник, в свою очередь, мог оказаться каким-то странным образом предан.

— Так что, видите ли, — мягко продолжал Льюко, — судьба Камрила занимает меня… более того, не дает мне покоя. Боюсь, что не могу, увидев вас, не вспомнить о ней.

— Не удалось ли служителям храма узнать, жив Камрил или мертв?

— Нет. Было одно сообщение о незаконном волшебнике в Кантонах лет пять назад, которым мог оказаться Камрил, но след его оказался потерян.

Ингри начал произносить вопрос: «Кто…», но передумал испросил:

— Что вы такое?

Льюко развел руками:

— Теперь всего лишь простой храмовый надзиратель.

«Надзиратель над кем?»

Может быть, над всеми храмовыми волшебниками Вилда? «Всего лишь» и «простой» казались совсем не подходящими к данной ситуации словами.

«Этот человек может быть для меня очень опасен, — напомнил себе Ингри. — Он уже знает слишком много».

И, к несчастью, узнает еще больше… Льюко снова взглянул на письмо и начал задавать Ингри вопросы о том, что произошло в Реддайке. Удивляться тут было нечему, да Ингри и не сомневался: большая часть событий описана Халланой.

Ингри обо всем рассказал — честно и подробно, но так немногословно, как только мог. Беда заключалась как раз в деталях, каждая новая фраза была чревата новыми вопросами. Однако сжатый отчет Ингри как будто удовлетворил священнослужителя; по крайней мере то, как освободился волк Ингри, Льюко обсуждать не стал.

— Кто, по-вашему, наложил на вас это заклятие, создал эту странную алую тварь, лорд Ингри?

— Я очень хотел бы это знать.

— Что ж, теперь это хотим узнать мы оба.

— Я рад, — сказал Ингри и, к своему удивлению, обнаружил, что так оно и есть.

Затем Льюко спросил:

— Что вы думаете насчет леди Йяды?

Ингри сглотнул; его разум походил на птицу, которую подстрелили в полете.

«Он спрашивает, что я думаю о ней, а не что чувствую», — твердо напомнил себе Ингри.

— Она, несомненно, проломила Болесо голову. И он, несомненно, этого заслуживал. — За этой краткой эпитафией последовало молчание, показавшееся Ингри бесконечным. Может быть, Льюко тоже знает, каким полезным инструментом может оказаться молчание? — Милорд Хетвар не желает скандала в связи со смертью принца, — добавил Ингри. — Думаю, что возможные последствия нравятся ему даже меньше, чем вам. — Льюко продолжал молчать. — В Йяде теперь живет дух леопарда. Он… прекрасен. — «О пятеро богов, я должен сказать что-нибудь Йяде в защиту…» — Думаю, что она более осенена богом, чем о том догадывается.

На это ответ последовал. Льюко выпрямился в кресле, его взгляд стал холодным и пронизывающим.

— Откуда вы это знаете?

Вызов, прозвучавший в словах священнослужителя, заставил Ингри вздернуть подбородок.

— Оттуда же, откуда я знаю это про вас, благословенный. Я чувствую это в своей крови.

Искра, пролетевшая между ними, показала Ингри, что он вступил на запретную территорию. Однако Льюко откинулся на спинку кресла и сложил руки домиком.

— В самом деле?

— Я же не полный идиот, просвещенный.

— Я думаю, что вы далеко не идиот, лорд Ингри. — Льюко постучал пальцем по письму, отвел глаза, потом снова взглянул на Ингри. — Да, думаю, мне следует выполнить категорическое требование моей Халланы и обследовать эту девицу. Где ее содержат?

— Ее скорее разместили, чем содержат — пока что. — Ингри описал Льюко дом в купеческом квартале.

— Когда ей будет предъявлено обвинение?

— Думаю, что после похорон Болесо — они состоятся совсем уже скоро. Я буду знать больше после того, как поговорю с хранителем печати Хетваром. Именно к нему я и обязан явиться, покинув вас. — Ингри надеялся, что Льюко поймет намек. Да, ему необходимо уйти отсюда, пока вопросы священнослужителя не сделались слишком неудобными… Ингри поднялся.

 — Постараюсь побывать у леди Йяды завтра, — сказал Льюко, тоже поднимаясь.

Ингри удалось заставить себя быть любезным.

— Благодарю. Буду вас ждать. — Поклонившись, он вышел из комнаты, горячо надеясь, что не кажется улепетывающим, как кролик.

Закрыв за собой дверь, Ингри тяжело перевел дух. Был ли этот Льюко потенциальным союзником или потенциальным врагом? Ингри вспомнил прощальное напутствие Венсела: «Если дорожишь жизнью, храни и свои, и мои секреты». Было ли это угрозой или предостережением?