Священная охота

— Не уничтожат ли нас боги, используя в своих целях? — Халлана не захватила с собой детей — почему? Ради скорости, для простоты? Или ради безопасности? — «Их, а не собственной?»

— Возможно. — Голос Халланы был абсолютно ровным.

— Не слишком вы обнадёживаете меня, просвещённая.

Кто-нибудь, может быть, назвал бы улыбку Халланы загадочной, но Ингри счёл её сардонической. Он поклонился ей с таким же выражением и выглянул из тележки, высматривая возможных соглядатаев. Через плечо он сообщил Халлане:

— Если вы сразу же отправитесь к Льюко, вы, может быть, ещё застанете там своего мужа, а также рыжеволосого островитянина, чья речь бывает вдохновлена то ли мерзким хмельным пойлом, то ли священным поцелуем леди Весны.

— Ага! — воскликнула Халлана с внезапным энтузиазмом. — Это та часть моего пророческого сна, против которой я не возражаю. Этот островитянин в самом деле такой милый?

— Я… не думаю, что могу ответить на этот вопрос, — сказал Ингри после удивлённой паузы. Он вылез из тележки, обогнул её и кратчайшим путём отправился к резиденции Хорсривера.

* * *

Распахнув перед Ингри дверь, привратник сообщил:

— Миледи и принц-маршал ожидают вас в Берёзовом зале, лорд Ингри.

Намёк был ясен, и Ингри поспешил подняться на второй этаж. Комната оказалась той же самой, в которой он встретил Фару в первый день своей так называемой службы Хорсриверу, — вероятно, приглушённые цвета и простая мебель делали её любимым прибежищем принцессы. Там собралась теперь небольшая компания: Биаст и Симарк о чём-то переговаривались над блюдом с хлебом и сыром, а ко лбу полулежащей на диване Фары одна из её дам прикладывала холодный компресс. В воздухе отчётливо чувствовался острый запах лаванды.

Когда вошёл Ингри, Фара села и встревоженно посмотрела на него. Лицо её было бледно, вокруг глаз лежали серые тени. Ингри вспомнил слова Йяды о мучительных головных болях, которыми страдала принцесса.

— Лорд Ингри, — Биаст любезно указал ему на кресло, — надолго же вас задержал этот жрец.

Ингри в ответ просто кивнул: у него не было никакого желания сообщать о встрече с Халланой.

Фара не стала дожидаться окончания обмена дипломатическими банальностями.

— О чём он вас спрашивал? Он ещё что-то хотел узнать про меня?

— Он ничего не спрашивал ни о вас, миледи, ни о том, что случилось в замке, — успокоил её Ингри. Фара с очевидным облегчением откинулась на спинку дивана. — Его вопросы… — Ингри поколебался, но всё же докончил: — …носили в основном теологический характер.

Биаст, похоже, не испытал такого же облегчения, как сестра. Его брови сошлись на переносице.

— Вопросы жреца касались нашего брата?

— Не напрямую, милорд. — Ингри не видел причины скрывать от Биаста сути вопросов Освина, хотя и не собирался открывать другой своей связи с учёным священнослужителем. — Он желал узнать, могу ли я очистить душу леди Йяды от духа её леопарда в случае её смерти, как я, по-видимому, очистил душу покойного принца. Я ответил, что не знаю.

Биаст начал чертить на ковре какой-то узор носком обутой в сапог ноги, потом заметил это и заставил себя остановиться. Голос его, когда принц поднял глаза, прозвучал более спокойно:

— Вы и в самом деле видели бога? Лицом к лицу?

— Он явился мне как молодой знатный охотник необыкновенной красоты. У меня не возникло ощущения… — Ингри помолчал, не зная, как выразить свою мысль. — Вам приходилось видеть, как дети заставляют тени танцевать на стене, шевеля руками? Тень — это не рука, но отбрасывается ею. Молодой человек, которого я видел, был, мне кажется, тенью бога — тем упрощением, которое я был способен воспринять… как будто за тем, что я видел, скрывалось нечто неизмеримо большее и совсем не похожее на обманчивую тень, чего я не мог осознать, не… разбившись вдребезги.

— Дал ли он вам какие-нибудь указания… для меня? — Почтительная надежда в голосе Биаста лишила вопрос всякого высокомерия. Он оглянулся на свою внимательно слушающую сестру. — Или для кого-то ещё из нас?

— Нет, милорд. Разве вы чувствуете надобность в указаниях?

Биаст безрадостно усмехнулся.

— Я ищу хоть какую-то опору в наше неустойчивое время.

— Тогда вы обращаетесь не по адресу, — с горечью ответил Ингри. — Боги ничем не поделились со мной, кроме намёков и сводящих с ума загадок. Что же касается моего видения — наверное, я так должен это называть, — то оно касалось только похорон Болесо. В тот момент бог интересовался исключительно его душой. Когда настанет наш час, мы также можем удостоиться столь же пристального внимания.

Фара, нервно теребившая складку юбки, пристально посмотрела на Ингри. Вертикальные морщины, прорезавшие её лоб между густыми бровями, углубились: она размышляла над этим мрачным утешением с настороженностью обжёгшегося, но всё ещё тянущегося к огню ребёнка.

— Вчера вечером я довольно долго беседовал с просвещённым Льюко, — начал Биаст и остановился. Взглянув на сестру, он предложил: — Фара, не стоит ли тебе прилечь ненадолго? Ты плохо выглядишь.

Фрейлина принцессы усердно закивала:

— Мы можем задёрнуть занавеси в ваших покоях, миледи, так что там будет темно и тихо.