Священная Роща

- Это не глупости, к великому моему сожалению. Ибо Высокие Боги, обитающие где-то там, в звездных пределах, разгневались на свайолей, вызнавших многие тайны и секреты Небожителей. И потому приговор их был таков - свайоли в конечном итоге обращали добытое ими знание на благо Смертным - так пусть же Смертные и защищают их. И, если деяния свайолей пошли на благо людскому роду - то и один боец этой расы сможет уберечь их от возможных напастей...

- Довольно-таки подлое дело, - перебил дриаду Конан.

- Не гневи Бога! - Айана испуганно зажала ему рот ладошкой. - Если чаша их ярости будет опрокинута на нас... то спасения ты не найдешь даже у Крома. Одним словом, решение Богов было изречено - и мне не оставалось ничего иного, кроме как повиноваться ему... Год назад моя сестра Аарта пыталась спасти свою рощу...

Конан насторожился.

- И она наняла воина, смертного воина, из твоего города... кажется, его звали Гатадес... или Гарадес... однако они не устояли. Предпоследняя Роща Свайолей была стерта с лица земли кровожадными слугами Сета, да падет проклятье Небес на этого отвратительного змея! И вот, ровно год спустя, настала моя очередь.

- А что стало с этим человеком, которого наняла твоя сестра? - глухо спросил Конан.

- Он был пленен... и подвергнут ужасным пыткам для вознесения Сета, потом душа смелого воина была вырвана из еще живого тела и обращена в кошмарного демона... Исторгавшиеся из его уст крики до сих пор звучат в моих ушах... - Айана остановилась и закрыла лицо ладонями, борясь с подступающими слезами.

- Что ж, он умер, как должно воину, - после некоторого молчания произнес Конан. - Ради того, чтобы тебя оплакала столь прекрасная женщина, может, и не жаль будет расстаться с жизнью!

- Что ты говоришь... - ужаснулась Айана.

- Не разражаться же мне рыданиями, - огрызнулся киммериец. - Поневоле приходится отыскивать приятное даже в таком случае...

Они умолкли, погруженные каждый в свои мысли. Нельзя сказать, что настроение киммерийца хотя бы отдаленно напоминало то, с каким он принимал полную пригоршню золота в таверне Абулетеса...

- Ну хорошо, - нарушил наконец тишину Конан. - Но ты, женщина, во-первых, слишком много думаешь о неизбежности конца, а во-вторых, сама же его и приближаешь - своим молчанием. Если ты хочешь, чтобы я и вправду вступил в бой за тебя - хотя, видит Кром, ума не приложу, какая мне от этого будет выгода! - ты должна рассказать мне все, что тебе известно о слугах Сета. Я уже в третий раз повторяю тебе одно и то же, и, клянусь пламенем Митры, мое терпение вот-вот иссякнет! Давай, начинай, я слушаю - выкладывай все, даже самые мелкие детали. Кто они такие, сколько их, во плоти ли они или призраки, чем и как они сражаются - все, все что помнишь!

- Конан, я расскажу тебе все, что знаю... но чуть позже. - Айана вдруг понизила голос. - Мы пришли. Перед тобой - Древо-Отец свайолей...

Они стояли на краю небольшой прогалины. Ее покрывала густая и мягкая трава с пушистыми метелками сверху; вид этих метелок так и манил прилечь казалось, ложе из них будет мягче любой перины. А в самой середине круглой поляны, окруженной со всех сторон густыми рядами свайолей, стоял еще один раза в два выше и толще остальных, из-под основания его могучего ствола брал начало небольшой ручеек. Конану в первый момент показалось, что это Древо-Отец ничем, кроме размера, не отличается от прочих встреченных им в этой роще - однако он думал так лишь до тех пор, пока не раздвинулись серебряные листья и на Конана не взглянуло лицо этого свайоля. Киммериец не мог похвастаться утонченностью чувств и остро развитым состраданием. Он терпеть не мог нищих и прочую побирающуюся братию, которой полны были улицы гиборийских городов. Но на сей раз...

Лицо Древо-Отца было и впрямь лицом древнего, очень много пожившего и повидавшего старика. Громадные незамутненные глаза смотрели прямо в самую душу Конана; и киммериец вновь, как и в первые мгновения после того, как он очутился в роще, остро ощутил глубокое, исконное родство между этим местом и тем, что он привык считать своим домом, со всем лучшим в Киммерии, Стране Глубокой Ночи, как ее называли древние авторы.

Глаза отца свайолей были полны непреходящей боли. Эту боль Конан не смог бы ни выразить в словах, ни даже хотя бы представить ее себе. Никакой человек не вынес бы подобного. Тысячи раз Отец умирал. Тысячи раз он воскресал - лишь для того, чтобы умереть снова со следующим своим сыном, погибавшим от руки ужасных порождений безжалостного Сета. И Конан вдруг почувствовал, что у него перехватило горло.

Пытаясь скрыть волнение, киммериец почтительно поклонился, искренне выказывая уважение к мудрой старости. Спустя мгновение он распрямился - и услыхал спокойный и печальный, чуть глуховатый голос, исходивший из середины ствола свайоля, хотя никакого рта там не было.