Священная война (сборник)

– Про анатомические штудии после поговорим. Компания наша здесь ради свидания с одним славным мужем. И имена его уже называла я тебе. Ясновельможная госпожа Эрминия Варгас – слуга Святой консистории и Ордена Societas Jesu, и послала ее сюда иезуитская коллегия Полоцка под опекой пана гетмана Шелковецкого.

– Слыхал я и про полоцких езуитов, кои владеют, как магнаты, тысячами православных хлопов.

– Да ты и сам не мужик, видно. Так скажешь, кто ты есть?

– Ладно, доложи своей Иродиаде. Не холоп я, а сын боярский. Максим, сын Стефанов. Поверстан на службу государеву от Спасского Городенского погоста, что в устье Нево. У славного воеводы князя Димитрия Хворостинина по правую руку на Нарове был, когда Густава Банера и свейских немцев побили. Крымских собак хана Казы-Гирея гонял от Москвы, и в поле много выезжал у татаровьев полон отбивать. И за Пояс Каменный в Сибирь ходил за Кучумовой головой, под началом князя Кольцова-Мосальского, и Томский острог ставил. Однако ныне я, притомившись, от службы отошел, да и на Москве нет государя истинного. Владислав, королевич ляшский, который в Москву пожаловать боится, его гетманы и полковники, так же, как и бояре-изменнники – все нам не гожи.

– Не гожи, значит. Но и тебе надоело начальников строгих слушать? Тогда тебе к нам, – белобрысая хихикнула и подошла ближе, протягивая вперед свернутые в трубочку губы. – Зови меня Каролиной, молодец.

– Почему на нашем говоришь без запинки?

– Неужто неведомо тебе, бывалому да брадатому, что шляхетство литовское есть русского корня?

Голос Каролины стал совсем тихим, как у женушки темной ночью, а пальчики затеребили кружевной воротник.

– Только мне и то ведомо, что у вас, у шляхты, с кметами вашими теперь и вера разная, и язык. И ненавидите вы их почти такоже, что и нас. Своего хлопа вам дозволено убить как собаку, и наших полонников вы сечете и режете, чего и крымские басурмане не делают. Отца моего, что нарядом[22] ведал в Луках Великих, на пушке повесили, бесово отродье.

– Справно речешь, как истинный московит. Забыл только добавить, что недолго нам топтать землю русскую. Но госпожа эта в тебе беглого маррана шпанского усматривает. А вдруг не обозналась она? Тогда в тебе, помимо бороды лопатой, еще и ученость великая имеется.

4

Эрминия Варгас прошла в притвор, держа ребенка почти на прямых руках, будто тот был легче зайчонка, и опустила на постель.

– Фу, наконец отпустила, ведьма, – пробормотал мальчик. – Я вообще не робкого десятка, но она ж смотрит на тебя, как баба-яга. Не моргает, идолица. Честно слово, ни разу.

– Смотри-ка, Максим, а звонница цела, поднимешься с нами? – вопросила Каролина. – Или страшишься? Ну да, я ж для тебя баба-яга – костяная нога. Иль не костяная?

И, задрав юбки, показала она свою ножку, переставляя сапожок с каблука на носок.

– Ну, что тебе еще казать, инок? Нос, который в потолок врос? Или попу жиленую? – Каролина полуобернулась, туго натянув материю на выпуклом задке. – Как, сильно похоже на ягу? Все еще страшишься, добрый молодец? От девок дрист пробирает, от баб понос?

Запястья ее рук были тонки, как у истинно знатной девушки. Девка – злая, жестокосердая, но не более того. Может, и стоит с ними переговорить, чтобы отстали наконец.

– Ясно лишь то, что хвоста у тебя покамест нет. Поднялся бы с вами, но только на вора этого немецкого детей не оставлю, поскольку злодей он и паскудник.

– Не немец он. Ровлинг, Бред Вильямович – человек его величества короля английского Джемса.

И Каролина ущипнула человека английского короля за ухо, отчего тот стал хватать ее пальцы и пытался их поцеловать, получая все новые щипки.

– Англ тьмы, значит. И какой-такой аглинский черт Бреда Вильямовича сюда принес?

– Черт, именуемый «Общество купцов-искателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений неведомых и доселе морским путем не посещаемых».

– Вижу, что англы – наглы. А разве нас открывать надобно?

– Да разве московиты вскоре не переведутся полностью, как вандалы и сарматы, от неустроения?

– А что Бред Вильямович, открыв нас, станет тут рожь и репу растить? А после зябкого лета и недорода начнет лебеду толочь? Или рабов черных сюда привезет? Так они тут быстро из черных бледными сделаются.

– А ты экономии не понимаешь. Бреду Вильямовичу тут люди для рощения репы не надобны. Здесь поставит он фактории да пакгаузы на пути в страны богатые, Сибирию, Индию и Китай. Ничего-то ты не знаешь, невежда московский.

– Yes, Siberia! – поддержал англичанин, поднимая брови. Эрминия подошла к Ровлингу, провела пальцем перед его глазами и толкнула в лоб. Англичанин неожиданно упал назад, как сущее бревно. Сразу сделался внятен запах мочи, и по широким штанам его расползлось темное пятен.

– Теперь покойно стало душе твоей, Максимушка? Изо рта у англа тянулась слюна, зеницы закатились.

– А, может, он всегда такой.

– Ну, что ему еще в исподники наложить для полного твоего удовлетворения?

– Ладно, пошли.