Священное Писание Ветхого Завета. Часть 1.

То или иное место Священного Писания считается теперь вполне истолкованным и объяснённым, если где-нибудь в глубинах истории найдено какое-нибудь историческое лицо, которому было выгодно это написать. Скажем, мы нашли с вами псалом 50, оказалось, что его мог отредактировать во времена Вавилонского плена человек, которому очень хотелось, чтобы поскорее восстановили Иерусалим — всё, с объяснением закончено. История патриарха Иуды добавлена в книгу Бытия по заказу Давида, чтобы повысить престиж династии. Книга пророка Даниила написана во втором веке до Р. Х., чтобы укрепить иудеев на борьбу с сирийцами. И так далее.

Это ли имел в виду апостол Павел, когда писал, что «всё Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приуготовлен» (2 Тим. 3:16–17)?

Но и это еще не все. Оказывается, пророки будущего не знали. Они только догадывались о грядущих событиях. Поэтому, если что-то предсказано точно, имя, например, то это не предсказание, а поздняя, современная событию вставка редактора. А если и предсказание, то пророк, конечно, не понимал его смысл. Например, у того же Карташева: «разве знал Исаия, прославляя близкого ему страдальца за Израиль, что его пишущая трость, изображающая прообраз, уже чертит картины Голгофы, чеканя готовые речения для будущих евангелистов; равно как и псалмопевец — автор 21 псалма, — (обратите внимание, что он не говорит: Давид — о. Г. E.), — разве знал он, что его литературный образ: «разделиша ризы Моя себе, и о одежди Моей меташа жребий» (Пс. 21:19) — есть уже прообраз событий Голгофы, — только нам это открылось и раз и навсегда поразило нас своим совпадением. Не думал, конечно, и подлинный исторический Исаия, когда он, — как читаем в 7 главе этой книги, — как на знамение милости Ягве указал на предстоящее рождение какой-то молодой женщиной сына с именем Еммануил, — не думал Исаия, что это рождение и это символическое имя, хотя сердце пророка и билось при этом мессианскими предчувствиями, что весь этот маленький политический инцидент выйдет потом далеко за пределы этой захолустной провинциальной истории и что все это прообраз Благовещения и Рождества Христова — события, более чем всемирного» [13]. На грани кощунства эти высказывания. И, конечно, они находятся в вопиющем противоречии с тем, что говорили и о пророках, и о пророчествах святые отцы. Хотя и Карташев и другие постоянно на святых отцов пытаются ссылаться.

Но не все места Ветхого Завета поддаются легкому перетолкованию. Ведь кое-что разъясняется в апостольских писаниях. Как быть? Но тут у критиков есть замечательный выход, формулируется он так он так: «приходится различать евангелистов и апостолов, — это уже о Новом Завете говорится, — как богодухновенных вещателей, открытых Христом и вверенных Святым Духом хранению всей церкви абсолютных истин и тех же Матфея, Марка, Луку, Иоанна, Павла и прочих как учеников ограниченной и дефективной школьной раввинистической среды» [14]. То есть, когда нам что-то нравится, мы говорим, что это — богодухновенный автор, а когда что-то не нравится, мы говорим, что это дефективная школьная раввинистическая среда. Очень удобно, очень. Не совсем ясно, правда, как быть со словами Самого Христа о Ветхом Завете и пророках, сохраненными в Евангелиях. Но, наверное, и на это есть какая-нибудь уловка, хотя обычно они игнорируются.

В итоге мы можем делать со Священным Писанием все что угодно. Но результат катастрофический: результат исследования Священного Писания с помощью методов библейской критики похож на результат поиска хирургами в человеке души — такое нечто изрезанное и уже бездушное. Точно так же и здесь: таким образом, с помощью разных лингвистических анализов, числовыми методами и так далее тайны Божии не открываются: «блаженны чистые сердцем, (а не блаженны структурные лингвисты!) яко тии Бога узрят», — так в Писании сказано.

«От того-то и у самих толкователей произошло столько разностей и погрешностей, что, приступая к толкованию Св. Писания, не заботятся об очищении духа: по причине нечистоты сердечной они не только не видят света истины, но еще придумывают много противного вере» [15].