Священное воинство

Среди пленных горожан особый интерес у арабов вызывали женщины. Одному арабскому сочинителю, Имад ад-Дину, вопли и рыдания пленниц казались даже забавными, потому что всех европейских женщин он считал шлюхами, жаждущими плотских наслаждений. По его словам, все они «спесивы и нечисты плотью, накрашены и намазаны, снедаемы сладострастием и сами возбуждают его, томны и соблазнительны, розоволицы, с блестящими глазами и пронзительным голосом… И все они сейчас жалки и глупы… Они приравнивают то, что скрыто у них между ног, к сакральным жертвоприношениям». Этот автор нарисовал впечатляющую картину судьбы женщин, обреченных стать рабынями арабов: «Сколько женщин, которых оберегали, было обесчещено; скольких властительниц поработили; скольких девушек заставили насильно отдаться мужчинам; сколькие из тех, кого прятали от посторонних глаз, стали чьей-то добычей; сколько важных женщин сделались посмешищем; сколько живших в роскоши должны были выполнять тяжелую работу; скольким непокорным пришлось смириться, а счастливым — рыдать! Сколько знатных мужчин взяли их в наложницы; сколько страстных и жаждущих утолили благодаря этим женщинам свою страсть; скольких знатных дам продали за бесценок; скольких гордых унизили; скольких разлучили с близкими; скольких, привыкших жить во дворцах, лишили всего!»

Действительно, сколько их было! Можно подумать, что мусульмане выбрали предметом своей мести лишь женщин-христианок.

Поскольку беженцев было очень много, из них составили три поезда. В первых двух главную роль играли храмовники и госпитальеры, за которыми бдительно следили мусульманские воины. Сзади ехали Балиан и патриарх, увозивший церковное имущество. Саладин назначил для охраны каждой группы по пятьдесят всадников. Беженцев сопровождали до границы Триполитанского графства, по дороге, ведущей к Тиру. После того как мусульманская охрана ускакала обратно в Иерусалим, на беженцев напали грабители, отобрав у них все, что было с собой.

Когда весть о падении Иерусалима достигла Европы, там сочинили песню — плач по этому городу, в которой вспоминали сюжеты из Книги Бытия (30:1–2) и Плача Иеремии (1:1): «Снова оплакивает Рахиль свое горе. Храм разрушен, и город, некогда многолюдный, заброшен».

Образцовое поведение воинов Саладина при взятии Иерусалима в 1187 г. (особенно по контрасту с тем, что учинили там ранее крестоносцы) снискало султану славу мудрого правителя. Благодаря защите храма Святого Гроба Господня и других христианских святынь его веротерпимость вошла в историю. На его действия многие смотрели как на образец поведения, достойного мусульманина. Благодаря милосердию и великодушию по отношению к врагам за Саладином на века утвердилась репутация человека благородного и мудрого.

Глава 11 ДОМ ДАВИДА

Большая война 1187 г. выглядит просто как столкновение между двумя религиями, как борьба между идеями всемогущего единого Аллаха мусульман и Пресвятой Троицы христианства, между почитателями Голгофы и скалы, с которой Мухаммед совершил ночное путешествие на небеса, между прихожанами храма Гроба Господня и молельщиками из мечети Аль-Акса.

А как же иудеи? Разве Иерусалим не был и для них Священным городом? Конечно, был! Здесь стояли библейские Первый и Второй храмы (теперь на этом месте осталась лишь Западная стена). Здесь Авраам готовился принести в жертву Исаака. Здесь находился Сион, средоточие иудейской веры, место, где некогда стояла Скиния Господня, а также храм, разрушенный римским императором Титом в 70 г. н. э. Здесь раввины составляли календари ритуалов и праздников для иудеев диаспоры. Здесь иудеи должны были возродиться в иной жизни.

Об этом писал еврейский поэт XII столетия: «Мы будем спать вечным сном в пределах Европы, пока не совершится наше возрождение на Сионе, в городе Господа.

О город Сиона! Много есть прекрасных городов, но никогда люди не могут увидеть ничего более прекрасного. Ни одна высота не выше тебя, ибо ты возносишься к небесам».

Для иерусалимских иудеев рыцари из Европы были подобны апокалипсическим воронам. Слухи о погромах в Рейнской области и на Дунае, предшествовавших Первому Крестовому походу, быстро достигли Ближнего Востока. Еще до появления крестоносцев в Иерусалиме многие из иудеев были готовы принять мученическую кончину. Некоторые духовные авторитеты пытались уверить себя и других, что это нашествие европейцев — предзнаменование перед приходом мессии. По их мнению, оно превращало Палестину в то место, где должно было начаться «время молотьбы», о котором говорил Господь: «Вставай и принимайся за молотьбу, о дочь Сиона, ибо я дал тебе железный цеп и медные подковы, и многих ты разобьешь в щепы»… (Михей, 4:1–3)