Священное воинство

Не было ли это поворотом в развитии войны? Так полагали защитники Тира, которые, стоя на стенах, с радостными воплями следили за отступлением мусульман, уничтожавших свои огромные осадные машины. У тирцев пробудилась надежда. Пока город в их руках, можно ожидать помощи из Европы. Франки поверили, что их мужественная оборона города навсегда обескуражила мусульман. Если Тир устоял, значит, устояла хотя бы часть Иерусалимского королевства.

Когда об этом стало известно в Европе, Конрад Монферратский превратился для европейцев в героя. Его доблесть прославил знаменитый трубадур де Борн: «Теперь я знаю, кто превосходит всех доблестью, — несомненно, это сэр Конрад, обороняющийся в Тире от Саладина и его шайки. Да поможет ему Господь! От людей ему трудно ждать помощи — он один взял на себя огромный труд, и он один достоин награды».

Сторонники же Саладина осуждали его за то, что он нанес вред собственному делу.

«За это некого винить, кроме самого Саладина, — объявил один арабский комментатор. — Разве не он позволил франкам собрать войско в Тире?»

Зимой Саладин анализировал уроки прошлого и пришел к стратегии, суть которой сводилась к следующему: нападай на слабого противника и избегай сильного.

Но все же ему понадобился еще один практический опыт, подтверждающий правильность этого принципа. 30 мая 1188 г. войска султана подошли к самому впечатляющему замку крестоносцев, именуемому Крак-де-Шевалье, который мусульмане называли «Курдским замком», и окружили его. Глядя на этот колосс, защищенный тремя концентрическими кругами стен, высоких и толстых, с тремя мощными башнями, Саладин решил, что сейчас лучше не пытаться его взять. Войско мусульман проследовало дальше. Опыт Тира и Крак-де-Шевалье и объяснял дальнейшую тактику султана в северной кампании. Отныне Саладин захватывал аванпосты крестоносцев, окружавшие такие твердыни, как Крак, мрачный Маргат, находившийся к югу от Латакии, или Сафиту, именуемую также «Белым замком». Он знал, что таким образом может их парализовать, тем более если удастся занять районы, где можно было достать много провианта и других припасов. Своим людям он сказал: «Мы направляемся в прибрежные районы, где с провизией трудно, а если враги застанут кого-то из вас на своей территории, то они вас окружат и уничтожат. Поэтому нам надо запастись всем необходимым на месяц».

Такая забота о будущем имела смысл, однако султан переоценивал непосредственную опасность. Франки не были в состоянии кого-то окружить и уничтожить, все их заботы сводились к тому, чтобы их не сбросили в море. И все же у Саладина были причины действовать быстро. К середине 1188 г. он уже знал, какое ужасающее впечатление произвели в Европе вести о падении Иерусалима, и понимал, что европейцы не могут не предпринять ответных военных акций. Имея свои источники в Константинополе, султан узнал о Крестовом походе императора Священной Римской империи Фридриха Барбароссы и о том, что его армия должна была пройти через Анатолию и вторгнуться в Сирию с севера. Потому-то Саладину и надо было по возможности обезопасить северную часть Сирии и сократить в ней присутствие крестоносцев до минимума, чтобы германская армия не могла получить там помощи в случае вторжения. Поэтому, оставив Крак-де-Шевалье окруженным и отрезанным от других вражеских укреплений, Саладин повел свое войско на запад, к морю, захватил и сжег Тарт, обошел Маргат и путем переговоров добился сдачи Джебелы, а затем взял Латакию, богатейший торговый город.

Прежде чем направиться на север, к Антиохии, Саладин повел свое войско к Сахьюну, одному из самых романтических замков, построенных крестоносцами. Эта крепость стояла на выступе над двумя узкими ущельями, в месте, где сливались две реки, протекавшие в этих ущельях. Крепость Сахьюн защищала важный переход из Сирийской пустыни на восток, к морю. Каждая ее стена стояла над отвесным обрывом, а во внутреннем дворе находилось еще одно, внутреннее укрепление. Внутрь этой удивительной крепости можно было попасть только по подъемному мосту через расщелину глубиной в пятьдесят футов, а ворота были защищены двумя огромными башнями. Ее обитатели, как и обитатели многих других замков крестоносцев, были уверены в неприступности своей твердыни.