Священное воинство

Лонгчэмп не присутствовал при оглашении собственного приговора: он бежал в Дувр. Некоторое время он носился с идеей стать крестоносцем и присоединиться к войску Ричарда, чтобы смыть позор, но позднее предпочел отправиться в Рим с жалобой на причиненную ему «несправедливость». У бывшего канцлера еще имелись сторонники за границей. Чтобы бежать из страны незамеченным, он переоделся женщиной и сменил свое прежнее облачение на длинный зеленый женский плащ с большим капюшоном и в таком виде пришел на пристань, чтобы дождаться попутного судна. Позднее епископ Ковентри посмеялся над незадачливым беглецом: «Он притворился женщиной (этот пол он всегда ненавидел) и оделся, подобно шлюхе. О позор: мужчина превратился в женщину, вельможа — в уличную девку, священник — в шута!»

В то время, когда Лонгчэмп одиноко сидел на камне, по берегу проходил какой-то рыбак, который решил заключить «даму» в объятия, однако, откинув капюшон, вдруг увидел смуглую физиономию бывшего канцлера. Рыбак отпрянул в изумлении, а затем стал звать своих друзей: «Идите-ка все сюда! Я вам покажу чудо. Я нашел тут женщину, которая оказалась мужчиной!»

Вокруг них быстро собралась толпа любопытных. Женщины насмешливо интересовались, сколько «этот гермафродит» хочет за свой наряд. Но Лонгчэмп не понимал по-английски, и его молчание разозлило толпу. Дело приняло дурной оборот. Кончилось тем, что люди схватили «это чудище», протащили по улицам города и доставили в Дуврский замок, где Лонгчэмп был посажен в ту же камеру, в которой прежде сидел Джеффри.

В конце концов экс-канцлеру удалось вырваться на континент, где он за несколько месяцев наделал много дел. Он, например, сообщил Ричарду, что принц Джон злоумышляет на его трон, а потом явился к самому принцу Джону и дал ему большую взятку, чтобы тот восстановил прежний статус бывшего вельможи. В своих жалобах Лонгчэмп особенно негодовал на своего «ложного друга» епископа Ковентри, который выставил на потеху публики скандал с маскарадом в Дувре. «С таким епископом, — писал жалобщик, — не должен общаться никто из честных людей, чтобы столь порочная овца не могла испортить всю паству». Ученые люди и в то время, конечно, умели браниться друг с другом, но теперь никакая брань уже не могла помочь Лонгчэмпу, и он сошел со сцены.

Последствия дела Лонгчэмпа были вредоносными для короля Англии. Его брат теперь стал достаточно сильным, чтобы подорвать власть Ричарда, и продолжение смуты в стране было Джону лишь на руку. На родине не хватало железной руки короля: торжественный договор о мире превратился в пустую формальность, внутреннее положение Англии стало очень ненадежным, и пренебречь этим для отсутствующего правителя значило бы рисковать своей властью. Когда сведения обо всем этом дошли до Ричарда, он, несмотря на упоение победой под Акрой, не мог не задуматься: а стоит ли продолжать рисковать?

Уже через несколько недель после падения Акры короля постиг новый удар, после чего опасность существенно возросла.

2. Добыча

Безусловно, город Акра пал только благодаря прибытию к его стенам многочисленных французского и английского войск. Но, едва взяв этот город, Ричард и Филипп принялись делить добычу между собой, словно только они вдвоем одержали эту замечательную победу. Оба короля игнорировали своих вассалов, которые имели право на значительную часть трофеев, и только смеялись над притязаниями баронов Иерусалимского королевства. А между тем именно они потеряли собственность, завоеванную армией Саладина, и выдерживали всю тяжесть двухлетней войны за дело христианства с превосходящими силами противника, пока не прибыли хорошо оснащенные и снабженные провизией европейские войска.

Вдобавок к этому французский и английский короли не хотели признавать роли итальянских, фламандских, немецких и австрийских крестоносцев. Презрение англичан к остаткам германской армии имело в перспективе довольно неприятные последствия. Узнав о гибели Фридриха Барбароссы, его единокровный брат Леопольд V, герцог Австрийский, бросился в Палестину, чтобы возглавить остатки германской армии под Акрой. После взятия города он победоносно поднял свое красно-белое знамя над одним из важных зданий, однако английские солдаты сорвали его и бросили в ров, потешаясь над своими германскими собратьями. В дальнейшем у входа в крепость была выставлена стража, которая пропускала только англичан и французов, а всех прочих не допускала вовнутрь, причем с применением самого грубого насилия. Тринадцать солдат других национальностей даже оказались изувеченными за попытку проникнуть в крепость без санкции англичан — им отрубили ступни ног. Охваченные алчностью и глухие к нуждам других, англичане и французы стали долго и нудно делить огромную добычу между двумя своими лагерями. Всем, кто находился вне этих лагерей, по их мнению, следовало остаться с пустыми руками.