Священномученик Фаддей, архиепископ Тверской

В душе ничто не пропадает бесследно, даже то, что она восприняла почти бессознательно, например, так влияет на нас окружающая среда, люди и обстановка. Быть может, вся жизнь иных людей слагается под влиянием этой среды. И если постоянно принимает человек в душу мысли соблазнительные, а мысли порождают в душе чувства, желания и дела, с совестью несогласные, то сколько же накопится таких худых следов в душе, которые человек воспринимал ежедневно, ежечасно, ежеминутно в долгие годы своей жизни? Ведь каждым своим поступком и помышлением тайным человек чертит, создает как бы свой будущий образ подобно тому, как живописец или фотограф, и если этот образ пока еще темен, непроявлен, то он будет некогда проявлен, подобно фотографическому образу, Господом на Страшном Суде, когда Господь во свете приведет тайная тмы и объявит советы сердечныя (1 Кор. 4: 5).

* * *

Если Христос не Бог, то все христианство, как дело человеческое, оказывается висящим на воздухе, подлежит разрушению, как всякое дело человеческое, и спасение наше не имеет под собой какой-либо прочной опоры. Равным образом, если истина Божества Христова не войдет в сознание людей, не породит веру в сердцах, как могут они спастись?

* * *

Сначала должен был оторваться от пристрастий земных дух человека, потому что в нем начало греха. Должно было возвыситься к Богу и сердце. Когда же будет уничтожен грех, тогда и тело может стать нетленным и духовным, способным к обитанию на небе.

О грехах и добродетелях

Люди, считающие маловажным грехи юности, забывают, что грехи малые легко превращаются в великие. Грех начинается с помысла, иногда совершенно невольно возникающего в душе, затем, если помысел не будет тотчас отогнан, является внимание к нему ума, еще далее услаждение сердца, далее решение воли и самое дело: из греховных дел рождаются страсти, которые, укрепляясь от повторения, становятся неодолимыми. Отсюда понятно, что, как искру нужно гасить вначале, пока она не зажгла какое-либо горючее вещество и не воспламенила пожара, так и борьбу с грехом нужно начинать с первой ступени, с изгнания греховных помыслов из души.

* * *

Только чистое сердце способно познать Бога и скоро найти Его, как и Сам Господь говорил, что блаженны чистии сердцем, яко тии Бога узрят. Чистое сердце в себе отображает Бога, как чистый глаз или чистое зеркало, и не может не видеть Бога. А в человеке падшем это зеркало — запятнанное, разбитое. Вот почему у тех, у кого сердце не чисто, затуманено, загрязнено страстями житейскими, оно не видит или почти не видит Бога. Как часто такие ищут Бога всю жизнь, вооружившись наукою, и не могут найти, так что сбывается на них слово псалмопевца: Рече безумен в сердце своем: несть Бог! Страсти затуманивают очи сердца, мешают и познать Бога. Ведь так часто леность, страсть к наслаждениям и другие страсти мешают человеку увлечься и земною мудростью, как часто ученый теряет беспристрастие в своих научных исследованиях, когда он отдается какой-либо страсти. Не тем ли более это нужно сказать о познании Бога? Только чистое сердце может познать Бога.

* * *

Приблизиться к Богу для грешника то же, что для сена приблизиться к огню. Воззреть на Бога грешнику нестерпимо, как больному глазами нельзя смотреть на солнце.

* * *

Гордый человек уподобляется горе или холму, с которых вода легко стекает или испаряется. Его добродетели легко утрачиваются, уподобляются пару исчезающему. Смиренная душа подобна долине, воды собирающей; она легко привлекает благодать Божию. В глубоком лоне смирения всякие добродетели удерживаются. Вверх стремится легковесное, вниз падает тяжеловесное; так добродетели высящейся гордости легковесны, добродетели души смиренной, уничижающей себя до земли, имеют значительный вес и ценность. Источник жизни духовной человека не в нем самом, уподобляющемся малому ручейку, а в беспредельном мире жизни Божественной, и только смирение открывает душу для свободного притока богатств Божественных, тогда как гордость закрывает ее, потому что ей свойственна самодовляемость, при которой не сознается нужда в обогащении духовном.

* * *

В науке, если ученый по найденной в земле кости воспроизводит весь облик животного, которого никто не видел, и образ жизни последнего, ему верят, а в области веры, когда видели Самого Христа живым и чудеса Его своими очами наблюдали Его враги, не хотят верить. Если бы кто нашел в земле топор, то сказал бы, что здесь жил человек, потому что устройство топора требует разума человеческого. А когда смотрят на мир, исполненный неизмеримой, необъятной для разума человеческого премудрости, то многие не хотят воскликнуть: «Дивна дела Твоя, Господи! Вся премудростию сотворил еси!» Хотят видеть в этом чудном создании дело слепого случая. Так бывает слепо неверие, так, видя, не видит часто и ослепляет добровольно очи, потому что не хочет видеть.

* * *